– Моя кровь за лечение моего рыцаря. Ты согласна?
– Ты очень легко предлагаешь свои соки, принцесса. – Она была настороже.
– Я предлагаю лишь то, чем владею.
– Принц думает, будто владеет всем двором.
– Я знаю, что владею лишь телом, в котором обитаю. Все большее – гордыня.
Королева рассмеялась.
– Ты вернешься домой ради моей трапезы?
– Ты согласна, что твоя трапеза – достаточная плата за лечение моего рыцаря?
– Согласна, – кивнула она.
– Тогда чего будет стоить такая трапеза каждую неделю?
Я почувствовала, как напряглись мужчины за моей спиной. Воздух в комнате вдруг сгустился. Я поборола желание оглянуться. Я – принцесса, и мне не нужно спрашивать разрешения у моих стражей. Либо я правлю, либо нет.
Глаза Нисевин сузились в язычки бледного пламени.
– Что ты имеешь в виду, говоря «трапеза каждую неделю»?
– Именно то, что сказала.
– Отчего ты предлагаешь мне свою кровь еженедельно?
– Ради союза между нами.
Холод подался ко мне по постели:
– Мередит, нет…
Он вот-вот сказал бы что-то неуместное и все разрушил. Я уловила хвостик мысли, и она показалась мне неплохой.
– Нет, Холод, – сказала я. – Ты не говоришь мне «нет». Я говорю тебе «нет» или «да». Не забывай. – Я одарила его взглядом, надеюсь, вполне понятным. Заткнись, черт побери, и не порти дело. Он сжал губы в тонкую черточку, очевидно, задетый, но сел, надувшись. Ну, хотя бы промолчал.
Я услышала, как перевел дыхание Дойл, и бросила на него взгляд. Единственного взгляда было достаточно. Он едва заметно кивнул и отдался на волю Риса, расчесывавшего его длинные волосы. Их черные пряди были волнистыми, наверное, из-за того, что были только что заплетены в косу: мне помнилось, что волосы у Дойла прямые. Я отвлеклась на миг, глядя на Риса, сплошь – бледное совершенство на фоне этой черноты. Покашливание Дойла заставило меня вздрогнуть и вновь повернуться к зеркалу.
Нисевин смеялась колокольчиком, но колокольчики ее смеха звучали чуть-чуть не в тон, словно тень уродства легла на что-то прекрасное.
– Прошу прощения за мою невнимательность, королева Нисевин.
– Ну, если бы меня ожидал такой приз, я постаралась бы завершить беседу поскорее.
– А как насчет приза в виде моей крови, ожидающего тебя?
Ее личико посерьезнело.
– Ты настойчива. Очень не похоже на фейри.
– Я частью брауни, а мы – более упорный народ, чем сидхе.
– Ты еще и отчасти человек.
Я улыбнулась.
– Люди в этом похожи на сидхе: есть более упорные, есть менее.
Она не улыбнулась в ответ.
– Я вылечу твоего зеленого рыцаря в обмен на твою кровь, но на том все. Одна трапеза, одно исцеление – и мы квиты.
– За глоток моей крови царь гоблинов Кураг стал моим союзником на шесть месяцев.
Тонкие бровки приподнялись.
– Это дела гоблинов и сидхе, но не наши. Мы – феи-крошки. Никого не заботит союз с нами. Мы не сражаемся в битвах. Мы не вызываем на дуэли. Мы занимаемся своими делами, и пусть все прочие думают о своих.
– Так ты отвергаешь союз?
– Думаю, осторожность будет здесь лучшей доблестью, принцесса, насколько бы ты ни была вкусна.
В торговле всегда лучше вначале попробовать любезность, но если она не помогает, есть и другие возможности.
– Никто не принимает вас во внимание, королева Нисевин, поскольку считают слишком маленькими, чтобы брать в расчет.
– Принц Кел счел нас достаточно большими, чтобы разрушить твои планы на зеленого рыцаря. – В ее голосе появился первый намек на гнев.
– Да, но что предложил он вам за эти труды?
– Вкус плоти сидхе, крови сидхе, крови рыцаря. Мы пировали той ночью, принцесса.
– Он платил вам чужой кровью, тогда как его тело полно крови, всего на шаг уступающей крови самой королевы. Ты пробовала королеву хоть однажды?
Лицо у Нисевин стало встревоженное, почти испуганное.
– Королева делится лишь со своими любовниками или своими пленниками.
– Как это должно тебя мучить: видеть, как пропадает впустую столь драгоценный дар.
Нисевин поджала крошечные серебристые губки.
– Если бы только она пожелала взять в свою постель кого-нибудь из моего народа… Но мы слишком…
– Маленькие, – закончила я за нее.
– Да, – прошипела она, – да, всегда слишком маленькие. Слишком малая сила, чтобы заключать с нами союз. Слишком малая сила, чтобы нас использовать для чего-то, кроме подлого вынюхивания.
Маленькие бледные ладошки сжались в кулачки. Белая мышь попятилась от нее, словно знала, что последует дальше. Даже троица фрейлин за спинкой трона задрожала, будто под дыханием ледяного ветра.