— Что мы имеем? — прервал его размышления Тотошин. — Два похожих убийства, совершенных в разных государствах с небольшой разницей во времени. Но это еще не все. Если бы только это, я бы вас, как вы уже догадываетесь, не пригласил бы. Основная проблема заключается вот в чем: и Попов, и Гаврилов являлись бывшими офицерами КГБ СССР. Они занимали высокие посты, служили в Первом Главном Управлении КГБ, то есть в разведке, и журналистская деятельность была для них прикрытием. Гаврилов работал в Швейцарии, а Попов — в Германии.
После распада СССР Гаврилов переехал в Минск, и устроился там фотокорреспондентом, а Попов остался в Москве, пытался даже заниматься бизнесом. Помните, была такая мода — все, кому не лень, открывали биржи? Так вот Попов открыл биржу по продаже бирж и сумел неплохо на этом заработать. Позже его имя упоминали в связи с нашумевшей аферой, когда под видом новейших истребителей Су-27 народу братской Монголии продали партию танков Т-34 сорок шестого года выпуска. И, наконец, он учредил журнал "Новая Русь" и даже успел издать пару номеров. Боюсь, что третий номер выйдет без него.
— Да, — подхватил Топорков, — а уж про четвертый и говорить не стоит.
Нина что-то торопливо записывала.
— Так вот, — снова взял слово Тотошин, — как вы, наверное, уже поняли, — он с сомнением взглянул на Нину: она не отрывала глаз от блокнота. Топорков еле заметно, так, чтобы видел только Тотошин, пожал плечами, -
так вот, этим делом, естественно, уже заинтересовались люди из ФСБ. Шесть часов, — он посмотрел на часы — министр любил точность во всем, — и пятьдесят две минуты назад председатель ФСБ лично сообщил мне, что берет это дело под свой контроль. И я не мог ему ничего возразить, — Тотошин развел руками. — Но у меня есть… — он замялся, — не то, чтобы подозрения, но кое-какие соображения. Вы же знаете, подозревать председателя ФСБ я ни в чем не могу, а соображать — пожалуйста. Сколько угодно: по должности это не запрещается. В общем, ребята, — Тотошин нагнулся к ним и обнял за плечи: Нина вздрогнула. Это не укрылось от внимательных глаз Топоркова, — в общем, я бы хотел, чтобы вы потихоньку занялись этим делом. Сами понимаете, обещать поддержку и содействие я вам не могу — было бы глупо понапрасну дразнить гусей, но… Это нужно для Родины, значит, этим надо заняться. Я не могу вам приказывать, это дело совести каждого из вас. Я просто очень сильно вас прошу.
Повисла пауза. Топорков сощурил голубые глаза:
— Я готов!
Тотошин повернулся к Нине:
— А вы, Нина Александровна?
Нина перестала писать и мелко затрясла головой, словно она чем-то подавилась. Ее кудряшки запрыгали, обнажая маленькие симпатичные ушки. В мочках были продеты сережки в виде разнокалиберных золотых колец. Топорков насчитал семь и сбился, потому что в этот момент Нина прекратила трясти головой.
— Хорошо, — подытожил Тотошин. — И помните, наш разговор должен оставаться в строжайшем секрете. Идите. Спасибо. Я рад, что не ошибся в вас.
Валерий с Ниной встали и направились к выходу.
— Да! — остановил их Тотошин. — Я забыл вам еще кое-что сказать. Может быть, это мелочь, но в нашем деле мелочей не бывает, — он оперся руками на край большого стола для совещаний, — вы знаете, что нашли ворту-у-у-битого?
В первый раз за все время беседы Каминская решилась поднять на министра глаза:
— Что-что? — тихо спросила она у стоявшего рядом Топоркова.
— В зеве у трупа, — так же тихо, не поворачиваясь в ее сторону и не шевеля губами, чтобы не обидеть Тотошина, объяснил Стреляный.
— Ворту-у-у-битого, — повторил Тотошин, — была обнаружена греческая монета "драма" достоинством в один рубль.
— С "Х" посередине, — покраснев от собственной смелости, поправила его Каминская.
— Не понял? — насторожился Топорков. — В каком это смысле?
Тотошин замялся — он не знал, как правильно отреагировать.
— Уточните, пожалуйста, что вы имеете в виду, — произнес он строго.
— Не "драма", а "драхма", — объяснила Каминская. — Греческая монета "драхма".
— Спасибо за произведенную поправку, — с достоинством сказал Тотошин, — хотя, согласитесь, это не имеет принципиальной роли. Потому что не играет никакого значения. Ведь так?
— Извините, — опустив глаза, еле слышно сказала Нина.
— Ничего страшного, — добродушно рассмеялся Тотошин. — Страшное будет впереди…
Валерий и Нина вышли из министерского кабинета вместе. Стреляный пропустил Нину вперед, чтобы спокойно рассмотреть ее ноги.