Размазывал слезы по грязной морде, пока ветеран не видел, отогнав тебя подальше за криворукость и медлительность.А потом стискивал кулаки и зубы и на пустыре тренировался до темна. Раз ты один остался, так быть тебе солдатом. Не бондарем же и не фермером. Солдатом!
А покуда ты — Сопляк. И тебя не пугают увечье "наставника" и развалюха, что зовется его домом. Ты уже решил, что не таков и добудешь себе славы и богатства.Судьба ж не зря пощадила и жить оставила? Не для прозябания же в глухой дыре!
И установка сложилась твердая и четкая: только не так, только не таким, только всё по-другому, по-умному.Как? Пока не понятно. Но как не надо ты уже видел.
Сопляк стирал штаны ветерана и бегал в таверну за пойлом. Получал подзатыльники, тычки и уроки как чистить оружие и управляться с оным.
У Сопляка грубела кожа и голос, прорастали жиденькие усишки и выпирал кадык, вытянулись руки и ноги и расправились плечи. А старый инвалид сжался и усох, будто отдал не только знания, но и свою жизненную силу новому злому волчонку. На прощание просипел, похлопав по твоей руке, привычно покоящейся у левого бедра.— Будешь подыхать, так не обделайся. А выживешь, так не гадь ни под себя, ни под других.
Хорошее напутствие, что не раз спасало потом Сопляка, ставшего Солдатом.В самые тяжелые моменты выбора не лицо давно позабытой матери вставало в памяти, а выпивоха старик. Солдат подбирал сопли и слезы и выживал. Жил. Зубами и железом выгрызал себе место под солнцем.
Однажды вот дрогнула рука. На бруствере скорчившись лежал пацан. Сопляк совсем. Даже не солдат, а чей-то слуга. Прижал руками рваные края раны и ждал смерти, тихо поскуливая.Пнул ты его в кусты, флягу снял и поднес к иссохшим губам. — Не обделайся тут, дождись своих, сопляк, и потом не будь гаденышем, слышишь?
Ничего пацан не понял из твоей иноземной речи, но заткнулся и моргал, принимая помощь.Свои не одобрили, мол, выживет, вырастет, встанет в строй, а ты получишь пулю от вражонка.
А и получишь. Что ж, ты же Солдат.Только спас не ты мальца, а он тебя тогда. От озверения и потери чего-то живого, что осталось еще в твоей загрубевшей душе.В бою встретиться не грех, а добивать безоружных и слабых ты после того случая перестал.
Дважды тебя спасали, когда ты думал, что спаситель сам.Но Бог троицу любит, говорят. Будешь жить, Солдат, будешь ждать встречи.
Die Welle
Кто пойдет за тобой не в атаку, не в бою, Солдат?Ты не задавался такими вопросами до тех пор, пока не перешагнул порог чужого дома, что выбрал для себя.Ты отмахивался от этого вопроса, потому что знал ответ почти наверняка. И лишь боялся произнести вслух. Даже для самого себя.
За твоей спиной никого нет. Не было.И не надо было. Обуза, бесполезность, слабость. Ну, к черту!К тому ж, ты видел неоднократно, как именно те, по ком скучали твои сотоварищи, кому слали подарки и к кому спешили домой, предавали первыми, не хуже старых обозных шлюх. Ты нужен пока здоров, с кошельком и оружием. За тобой, Солдат, не пойдет никто, но тебя никто и не продаст. Так то лучше, не правда ли?
А потом подписали чертово перемирие, и ты на неопределенное время остался без работы. Своей привычной работы — войны. Ты сглупил, поддавшись общей суматохе и растерянности, примкнул к мародерам. Быстро отстал и ушел, но успел засветиться. Получил личный приказ на твою поимку с топорно нарисованной мордой и суммой, равной твоему годовому жалованью. Недешево тебя оценили, надо же...
Ждать, когда повяжут, и петля сломает тебе шейные позвонки, ты не стал. Ушел на восток, туда, где не бандитствовал, а, значит, тебя не знали в лицо.Домишко выбрал наугад, прислушался к болтовне в таверне: вдова с ребятишками, крутится и выживает, голодают и ходят в обносках.
Пригляделся чуть со стороны. Дом на отшибе, хозяйство: куры да пара грядок. Пересидеть можно.Калитку подправил, ребятне сластей раздал, хозяйке дров наколол. Впустила, накормила, постелила.
С утра встал, потянулся, руки расставив, в дверном проеме — свет со двора, смех женский, трескотня детская, куры квохчут. Захлебнулся покоем и тишиной. Миром поперхнулся, какого с детства не видал.
Так и замер, словно распятый, руки в стороны, голова к облакам поднята. Задрал голову, чтоб слезы словить дурацкие. Выдохнул, принял решение.
А как не пересидеть, а заново жить попробовать?А как сладится здесь с бабой и ребятней и срам прикроется прошлой жизни?Защекотало под ложечкой от мечты такой, засопел ты, Солдат, помотал головой.Была-не была!