— Давай посмотрим твою бабочку, — предложила Лаура.
Я протянул запястье, к которому был подвешен брелок. Крохотную розовато-лиловую бабочку на нем вырезали и покрасили мара, чтобы она стала моим талисманом, который приведет меня в их землю еще раз.
Когда мы подошли поближе, Лаура подтвердила:
— Тиео абсолютно права, это камень бабочки.
— И эта пустяковина тоже имеет какое-то значение? — спросил Николас.
Он указал на какой-то предмет, которого я никогда раньше не видел. Он напоминал паутину огромных размеров. Она полностью покрывала черноватые и желтовато-коричневые огромные Деревья, чем-то схожие с баобабами: их стволы были десять метров в обхвате. В некоторых странах их называют небесными крабами: здесь же просто дождевые деревья.
У них были гигантские корни с мясистыми ветвями, тонкими и толстыми, мускулистые и лапчатые, перекрещенные связками и венами, и сверкающие бугорочками-сосочками, поднимающимися прямо из земли и обвивающими ствол подобно долгим острым язычкам, иногда в три-четыре человеческих роста. Прозрачная сетка из растительности, которая поднималась вокруг, казалась прочной и крепкой, ее невозможно было разорвать или приподнять. Она примыкала к веткам и прилипала к стволу, заключая в плен плоды и листья, которые, тем не менее, хорошо росли. Ее почти белый, металлический блеск приобретал, если смотреть под определенным углом, цвет золы. И чем больше изучаешь эту вуаль, тем больше поражаешься ее странной целесообразности, тем меньше веришь, что ее происхождение находится в некоем отклонившемся от нормы росте растений или в нашествии паразитов.
— Что думает об этом Тиео? — сказал Николас. Обеспокоенный, я задал ей тот же вопрос по марийски.
— Ано анг ибиг сабитан ыито?
Эта маленькая девочка гримасами и жестами, которые легко можно было понять, без слов передала свое полное неведение относительно происхождения этого природного явления.
— Необъяснимое явление, — пробормотал я.
— А разве в этом есть что-то необычное, которое нужно объяснить и понять? — возразила Мирта.
— Эта штука не похожа на создание природы.
Лаура рассмеялась.
— Чем же еще это может быть? — воскликнула она. — Сверхприродное явление? Неземное вторжение? Сюрреалистический фарс? Если это так, то прекрасно, в искусстве все допустимо.
— Работа ли это животного или человека, — устало вмешалась Мирта, — вы собираетесь обсуждать эту проблему стоя, или нам лучше присесть?
Не ожидая ответа, она опустила на землю свою сумку у подножия, опутанного сетью странных растений дерева и начала искать Что-нибудь поесть.
— давайте разобьем здесь лагерь, — предложила Лаура. — Это наша последняя ночь вместе. Следующую ночь мы проведем с нашими новыми Знакомыми.
Это рассуждение внезапно поразило меня. Не знаю почему, но я растерялся.
— Это уродство испортило мне аппетит, — проворчал Николас, который не мог оторвать глаз от сероватого Чудовища.
— Никто не собирается предлагать вам его в качестве пищи, — поддразнила его Мирта.
Мы едва закончили, есть, как Мирта и Тиео уже мирно спали, прижавшись, друг к другу, как обычно, обнаженные, под одним покрывалом. По тому, как Мирта обняла маленькую девочку, я понял, что она больше просто жалеет ее, чем испытывает к ней сексуальное влечение. Это выглядело, будто она боится потерять ее. А может, просто разыгралось мое воображение. Должен признаться, последние приключения перегрузили его.
Лаура и Николас далеко не отошли в поисках интимной обстановки — они просто перешли по другую сторону дерева. Я слышал, как молодой человек предложил:
— Хочешь, я вырежу на нем наши инициалы?
Голос Лауры сохранял уже ставший привычным шутливо добродушный уверенный тон:
— Это не очень мне нравится — мемориал в земле забвения!
— Верно, подмечено! — сказал он.
— Не будь таким мрачным, Николас, — успокаивала она. — Ты действительно боишься, что совсем забудешь свою Лауру?
— Если бы я был уверен, что во всей этой истории есть хоть одно слово правды, я бы увез тебя отсюда немедленно.
— Куда? — полюбопытствовала она.
— Послушать тебя, — рассердился он, — можно подумать, что на земле нет других мест, кроме этих чертовых холмов, этих чертовых шизиков мара!
— Николас, ты так легко расстраиваешься из-за слов, что позволяешь им управлять тобой. Ты действительно прав, слова пугают. Особенно старые. Нам лучше забыть их.