– Я тебе больше скажу: голышом его в душе отмачивала, чтоб не сварился заживо, – фыркнула Света.
– Тю, – расстроилась женщина. – Так все-таки хахаль твой.
– Ничего подобного, – открестилась Света. – Такой же мой, как и твой.
– Правда? – оживилась Татьяна, что-то явно оценивая и решая. – А то смотри, это ведь прямо мой типаж. В мужья такого, конечно, в жизни бы не взяла, но… хорош, сволочь. Я б ему косичек наплела, да.
– Ах ты, старая извращенка, – по-дружески припечатала ее Света.
– Да в смысле? – укоризненно глянула на нее Татьяна. – Всякий мужик, отращивающий себе волосы, хочет, чтобы вокруг него вились бабы и эти самые волосы заплетали. Еще скажи, что это не ты ему бантик поясом от халата на макушке завязала.
Тут Свете крыть было нечем. Парень и правда был, как игрушка – так и тянулись руки его заплести да накрасить. И потом, конечно же, запостить фоточки у себя в читательской группе.
Но Света сдержалась из уважения к мужскому достоинству, сделав только одно фото – а ля натюрель, без макияжа и на фоне снежных просторов (за панорамным окном, разумеется). Просто, чтобы запечатлеть хоть смутную копию той удивительной картины, которую она запомнила, вытаскивая его из сугроба.
Правда, на этой фотке он получился до того на Снегурочку похож… По большей части потому, что она все же не удержалась, и с волосами-таки поработала, пользуясь его послушностью.
– Как хоть его звать-то? – спросила тем временем Татьяна, торопливо приводя себя в порядок. Точнее, в состояние “львица вышла на охоту”.
– Снегурчик, – на автомате сказала Света. – То есть Сигурдчик. Тьфу ты. Сигурд, в общем.
– Снегурчик? – хохотнула Таня. – Миленько. А какой цвет волос потрясный! Шикарная окраска. Лавандовый, да? Лавандовый Снегурчик. Ну, так и будем звать.
– Его зовут Сигурд, – повторила Света, уже проклиная свою оговорку: с Татьяны станется прилепить человеку кличку на всю жизнь.
Женщина тем временем порылась в сумочке, огляделась по сторонам, стянула ленточку из ближайшей рождественской композиции и перевязала ею початую пачку таблеток на манер подарка.
– Ну, раз ты претензий не предъявляешь, – сказала она, – тогда я счастья попытаю.
– Ты ж в город хотела ехать, – напомнила Света.
– Хрен с ним, с городом! – возмутилась Татьяна. – Стоял и будет стоять. А твой красавчик – ты сама говорила – скоро уедет. Надо пользоваться ситуацией! У кого-то курортные романы, а у меня – новогодний будет.
– Э, никакого разврата в моем доме! – сразу предупредила Света. – У меня всего одна комната запирается, и эта комната – санузел. Если вы там запретесь, то нашему алкашу придется бегать на мороз. А я потом виновата буду, что он себе достоинство отморозил!
– Хых, – ухмыльнулась Татьяна. – А как думаешь, если ссать на пятидесятиградусном морозе, струя в полете замерзнет или только при приземлении?
Обе девушки всерьез задумались над этим вопросом, а потом синхронно прыснули.
– Блин, а еще говорят, у меня фантазия больная, – отсмеявшись, сказала Света. – Ну ладно, проходи, разбавим это мужское сборище женским шармом.
Часть 8. Посиделки
Сигурд активности гостьи явно не оценил. Подарок принял настороженно, издевательства над шевелюрой стерпел стоически, но на этом все и закончилось.
Соблазняться парень не желал ни в какую. Так что идея подкупить его таблетками провалилась. Тем более, что Док настоял, что надо еще как минимум дважды уколоть – вечером и утром – а потом уже переходить на таблетки, фиг знает сколько раз пережившие перепад температур и потенциально изменившие из-за этого свойства.
Но Татьяна не расстроилась. Ее не любовью с первого взгляда накрыло, а лишь эстетическим кайфом. И чтоб его ловить, красивый объект не обязательно было лапать. Главное – наблюдать как можно ближе и как можно дольше. Так что Сигурд продолжил смотреть фильмы, а Татьяна принялась смотреть на него.
Все бы ничего, но спустя некоторое время Света заметила, что и на Татьяну смотрят с тем же вниманием и старательно, но безрезультатно, пытаются соблазнить то огурчиками, то маринованными груздями. Вкусными, но увы, с червями.
Наверно, будь это молодежная вечеринка, дело кончилось бы упиванием в хлам, скандалами, ссорами и чудиком, выскочившим в расстройстве на мороз без ничего. Но тут собрались взрослые уравновешенные люди, так что…
– Какая гадость эта ваша заливная рыба! – хором на четыре голоса скандировала вся компания, хохоча и пугая своим знанием текста Сигурда.
Соревнование на знание советской новогодней классики начал еще Док. Он почувствовал себя забытым, когда трое молодых (относительно него, конечно) людей были заняты фильмом и друг другом, а хозяйка доделывала салаты и накрывала на стол. Тогда-то он и начал проговаривать фразы за персонажей – с интонацией и точь-в-точь по ритму.
Митяй, поняв, что его попытки соблазнения дамы не увенчались успехом, бросил это бесполезное дело и тоже принялся повторять – просто чтобы отвлечься от своей неудачи. Ну, а потом это было уже не остановить.
– Это что, какое-то заклинание? – шепотом уточнил у Светы Сигурд, когда она, уставшая, наконец, плюхнулась рядом с ним в диван и тоже уставилась в экран.
– Это традиция, – пояснила она. – Мы все с детства этот фильм смотрим. Терпеть его не можем, но смотрим.
– Зачем? – не понял парень, поднимая ноги и старательно складывая из пальцев фигу: к ним опять подъехал робот-пылесос. Фиги тот успешно испугался, наткнулся на диван и поехал дальше.
– А вот кто бы мне объяснил, – фыркнула Света. – Затем же, зачем обжираемся, упиваемся, а потом неделю доедаем стремительно протухающие продукты и болеем. Так повелось, и все тут.
– Может, это какой-то обряд посвящения? – подумав, спросил Сигурд. – У нас тоже принято время от времени истязать себя неприятными вещами, чтобы испытать дух и перейти на новый этап взросления.
– Э, народ, а может, не будем Нового года ждать и выпьем немного? – подала голос Татьяна, слегка расстроенная тем, что Сигурд консультируется не у нее. – Если ни президентской речи, ни курантов не будет, то зачем ждать? Давайте сразу веселиться!
– А кто пить-то будет? – фыркнула Света. – Сигурд на антибиотиках, ему нельзя. У Дока печень. Митяй и так уже выпил, ему притормозить надо…
– Э! – возмутился егерь, но сильно спорить не стал.
– Тю! – протянула Татьяна, но продолжить не успела: опять раздался звонок в дверь.
– Да что ж я сегодня так популярностью пользуюсь? – всплеснула руками Света, поднимаясь с места и выходя в прихожую. – Теперь-то кто?
Она накинула шубу и выскочила в сени. За дверями стояли Братуха и Бицуха.
– Сестра, а сестра, – жалобно сказал Братуха с дико красным, сопливым носом. – Пусти погреться, а?
– Ага, – кивнул приплясывающий на месте Бицуха. – Мы трезвые почти. Холодно очень, замерзнем же нафиг!
– Так идите домой, в чем проблема? – удивилась Света. – Новый год скоро!
Парни кисло переглянулись и хором, будто близнецы, ответили:
– Нас жены выгнали.
– За что? – удивилась Света.
Из дому этих двоих выгоняли регулярно. Но так, чтобы на мороз – впервые.
– За порчу интернета, – вздохнул Братуха.
– Пусти, сестра, – снова поклянчил Бицуха. – Никто не пускает, весь поселок обозлился, что мы их в Новый год без телевизора и интернета оставили. А мы ж как лучше хотели.
– Ну ладно, проходите, что ли, – смутилась Света: это ведь она их на такое дело отправила, и теперь по ее милости двое неудачников обморозятся. – Только никаких пьяных выходок!
– Обижаешь, сестра! – снова хором сказали эти двое.