Панику, возникшую на площади, использовала группа Феро Юраша. Ребята перепрыгнули через забор и открыли стрельбу со двора сельской управы. В коридоре они захватили в плен семерых немцев. Те сразу же сложили оружие, только офицер ожесточенно сопротивлялся.
Грнчиар влез через окно в канцелярию, оттуда выбежал через двор в коридор и бросился на офицера сзади. Сильно сдавив ему горло, он втащил его в канцелярию и заставил сесть на пол.
— Спишиак! — закричал он через окно, не отрывая глаз от захваченного в плен старшего лейтенанта. — Иди-ка сюда, ты понимаешь по-немецки!
— В чем дело? — ответил Спишиак, запыхавшийся, с покрасневшим от натуги лицом. Он быстро вошел в комнату, и Грнчиар строго приказал ему:
— Спроси-ка, какое у него звание!
В ответ на вопрос Спишиака немец заерзал на полу, как будто его беспокоили глисты-острицы, и прошипел:
— Вы не имеете права допрашивать меня. Я командир, и этого вам достаточно. Моя фамилия — Шульце, все остальное — военная тайна.
Узнав, что его пленник какой-то командир, Грнчиар принялся со злостью пинать его в зад:
— Значит, ты командир, ах ты свинья паршивая! — кричал он. — Так получай же, раз твои ослы ранили меня в… И я тебя…
Он увидел вдруг, что Спишиак отдает кому-то честь, и обернулся. У окна стоял командир отряда Светлов. Он строго посмотрел на Грнчиара и спросил:
— Что ты делаешь?
— Разрешите доложить, товарищ майор, — покраснел Грнчиар, — я взял в плен командира.
— А почему ты его бьешь? Ты разве не знаешь, как следует обращаться с пленными?
Грнчиар встал по стойке «смирно» и обиженным тоном ответил:
— Знаю, как же мне не знать?! Так ведь они мне сюда попали. — Смущаясь, он схватился за брюки. — Пусть он ответит за это.
Светлов не мог сдержать улыбки. Потом лицо его опять стало серьезным, и он сказал:
— Вечером придешь ко мне, понятно?
Фашисты отступили с площади и заняли дома вокруг комендатуры. Верхний конец деревни ожил, как улей в первый теплый день. Люди вышли из погребов на улицу. Доктор Главач локтями прокладывал себе дорогу в толпе и кричал у домов:
— Раненых нет?
Мимо него прошли с винтовками Пудляк и Газуха. Они спешили на площадь.
— Кричит, как точильщик, — ухмыльнулся Газуха. — Или как коновал…
— Это для того, чтобы каждый слышал, что он помогает, — сказал Пудляк. — Зачем только его выбрали в комитет?
Через площадь прямо по лужам бежал Феро Юраш.
— Спешу в штаб, — прокричал он на бегу Газухе, направляясь к дому Газдиков. — Надо поскорее сказать Светлову, что приближаются два танка. Я видел их с башни.
Он вбежал в столовую Газдиков, где около телефона сидели два радиста из чехословацкого армейского корпуса, приданных недавно партизанскому штабу. Смуглый поручик с наушниками на голове что-то докладывал Светлову.
Едва Феро Юраш сообщил о танках, на верхнем конце деревни начали рваться мины.
— Фриц бьет, — засмеялся Светлов. — Ничего!
Поручик посмотрел на него и спросил несмело:
— Извините, товарищ майор, что, собственно, означает это русское слово «ничего»?
Светлов закурил трубку, затянулся несколько раз, а когда трубка разгорелась, развел руками и ответил:
— Как вам объяснить? Первое значение этого слова — отрицание, а второе… — Он неторопливо подошел к окну и резко обернулся: — Второе значение, как бы вам сказать, вмещает в себя море оптимизма. Понимаете?..
Он посмотрел на Феро Юраша и усмехнулся:
— Не бойся, скоро придет помощь. Скажи Приесолу, чтобы они не отступали ни на шаг. В крайнем случае пусть держатся в домах… Подожди, я должен тебе еще кое-что сказать! Поставьте на башню два пулемета, легкий и тяжелый. Держите под прицелом дорогу у кладбища. Ну а ты, — добавил он, — поинтересуйся, где Имро Поляк.
Феро Юраш столкнулся в дверях с Газдиком.
— Пардон, пардон, — принялся извиняться Газдик певучим голосом и постучал в закрытую дверь. Он вошел в комнату в теплых валенках и в шубе. Так он просидел все время в холодном погребе.
Он вежливо поздоровался и достал из корзиночки, повешенной на руку, бутылку сливовицы. Поставив ее на стол между двумя рюмками, он принялся угощать Светлова и поручика.
— Нет, сейчас мы пить не будем, — сказал Светлов, — мы на службе.
Газднк удивился, учтиво поклонился и исчез за дверями.
Два немецких танка залязгали гусеницами на нижнем конце деревни, в то время как несколько домов на верхнем конце охватило пламя. Из комендатуры выбежали три немца и бросились в бронированный автомобиль, который сразу же помчался вниз по улице. Но остальные немцы продолжали упорно сражаться за каждый дом, каждый двор, каждый хлев. Танки прошли через площадь, а за ними бежали немецкие солдаты. Часть отряда, которой командовал Янко Приесол, оказалась окруженной.