Он отлично знаком с описанием маршрута Воронова. С начала и до конца маршрут скальный. В любом варианте — скалы. Что ж, что снегопад. Нигде никаких лавин не было, не та температура. Его на мякине не проведешь. Тем более там у них. Когда это лавины сходили со скал? Нечего ему голову морочить. К тому же, сколько ни вызывал потом Воронова, ответа не было. Шип, треск и прочее безобразие. Как в телевизоре. Что-то тут не то, явно не то, убеждался он при дальнейшем рассмотрении вопроса. Уж не затеял ли кто из завистников игру? Альпинисты — народ исключительно несерьезный, вечные розыгрыши, всевозможные подначки с единственной целью похохотать.
Михаил Михайлович на всякий случай звякнул по телефону на КСП. Семенова на месте не оказалось. Какой-то хрипун (вечно они там меняются), может быть под хмельком даже, заявил, что Семенов на склад отправился, комплектует снаряжение. Конечно, в инструкции не указано, что начальник спасательной службы не должен отлучаться на склад, и все же непорядок. С большим сердечным сожалением вспоминает Михаил Михайлович рассказы о иных временах, когда, бывало, среди ночи наберут номер какого-нибудь ответственного товарища, само собой на работу и само собой не чета Семенову, то есть даже, может быть, замминистра, и — пожалуйста! — такой-то на проводе!
На вопросе о Семенове особо задерживаться не стал, пусть его где-то болтается, примем к сведению. Справился о прогнозе на завтра, обещают дожди, наверху снег. Поинтересовался, как идет у них, на КСП, подготовка к выставке, посвященной юбилею альпинистского лагеря, заодно напомнил: никакие объяснения и причины неподачи материалов к сроку во внимание приняты не будут. Все силы необходимо бросить на своевременную подготовку экспонатов к юбилейной выставке. Задал еще несколько вопросов уже не столь боевого характера; о том же, ради чего звонил, известно ли что-либо новое о группе Воронова, и вовсе ни полслова. Осторожность никогда не повредит. Было бы что сообщить, сейчас же и выложили бы.
Вышеприведенный разговор еще более укрепил уважаемого Михаила Михайловича в намерении излишне не торопиться с весьма сомнительным сообщением о лавине. Чего ради он будет сам подбавлять лишнюю галочку в ведомости этих бездельников с КСП, когда доподлинно ничего не известно? Устраивать себе же втык, как выражаются эти альпинисты? Взяли повышенные обязательства по искоренению несчастных случаев, и что же? На КСП не чешутся, даже, похоже, ничего не знают, а знают — не придают значения, так ему-то и подавно не к лицу устраивать панику. Хуже паники и паникеров быть ничего не может, это он неоднократно подчеркивал в своих выступлениях перед инструкторским составом и рядовыми альпинистами.
И Михаил Михайлович окончательно утвердился в намерении и вида об услышанном не подавать. Вечерком попозже в установленное время будет радиосвязь, тогда и послушаем, и поговорим, и обсудим, и сообща, если понадобится, примем решение.
Немного взбодрившись от снега, которым протер свое горячечное лицо, освеженный таявшими во рту льдистыми комочками, Сергей пытался представить:
«Воронов рассчитывает ли, что мы могли уцелеть? И Паша?.. Паша несмышленыш, испугался, наверное. Надеяться можно лишь на Воронова. Если не решит, что… погибли. Спускаться будут все равно, но… — Сергея охватило недоверие раненого к здоровым, обреченного к тем, кто вне опасности. И ушло: — Как бы ты чувствовал себя на их месте? И они, будь уверен, торопятся».
«Но сегодня им не успеть. Завтра… утром. Если у них все в порядке, если погода продержится… Опять если, если…»
Следом: «Здесь кулуар. «Кулуары — дорога лавин», — вспомнилась намозолившая уши формулировка. Скучная, как любое четко выраженное понятие, но теперь нагнетавшая новую волну напряжения своим непререкаемым смыслом.
— Надо перебраться в защищенное место, поставить палатку, — сказал он себе. — Перебраться. Но куда? Поставить палатку… Но как?
Сергей лежал и невольно прислушивался, не срывается ли новая лавина, и всматривался вверх, хотя какая разница, увидит на минуту раньше или позднее. Блуждали, сталкивались, сбивали одна другую шальные бессвязные мысли. Время шло.
Было жарко. Кулуар обращен на юго-запад, снег и скалы отражали со всех сторон тепловые лучи. Сергей находился слоено в центре огромного сферического зеркала и изнывал от жары и жажды. То и дело он набивал рот снегом, но это приносило лишь минутное облегчение. Вода, лишенная солей, только сильнее изнуряла организм.
«Никуда мне не уйти отсюда, — понял он, обрывая лоскутки кожи с пальцев. — Наступит ночь… Почему я решил, что Воронов спустится непременно утром? Начлагеря — ему бы на бумаге был порядок — запретит им. Да под любым предлогом, опасаясь, что тоже попадут в беду. Он сейчас, наверное, никому не доверяет. …А если уже попали? Лавина могла задеть. Какое задеть — смести могла, потащить за собой, как нас с Жорой. Ведь они стояли просто так, самостраховки не было. Или… Да что или! Сколько угодно «или» и «если».