По многим параметрам Воронов истинно современный товарищ. Конечно, чужая душа потемки, но ведь не запил, не похудел, не растолстел, разве что заформалистился окончательно. От женщин, правда, теперь в кусты. И глядеть боится. Что ж, после таких событий. Весь, с головой, с ушами и прочими частями тела, в науку погрузился. Так что самый объект для Вавиных матримониальных устремлений. Она живо его в чувство приведет. Возрастом разве постарее; да балерина что маленькая собачка — всегда щенок. Нрав самый подходящий, уж она трагедий по пустякам закатывать не станет. И он, Георгий Рахметович Бардошин, не внакладе. Воронов-то как-никак Регинин двоюродный братец. Все на руку.
Пришлось Жорику признаться другу сердца Ваве в плачевном своем неуспехе. Встречена его откровенность была с полным пониманием, тем более Сергей в свое время впечатление на Ваву произвел неважнецкое. И не любезный-то нисколько, хмурый, наверняка домостроевец, ему бы только чтобы жена вечно при нем, в рот ему глядела. А она прелесть и очень несчастлива. Несчастлива из-за такого мужа. Что только она в нем нашла? Какой прыжок, железные пуанты, вон как ее сейчас выдвигают.
Еще момент, который открыл возможность Жорику продемонстрировать, кто чего стоит. Оказывается, планировалась поездка труппы на летние месяцы за границу. Жорик и ведать не ведал, так что Вава буквально его огорошила. Огорошила, а через недельку сама позвонила и между разными пустяками сообщила дорогую весть: гастроли отменяются. Международное положение, отпечатки пальцев, еще что-то. Международное положение было всегда, а вот что Регина куда как раздосадована, не знает, что делать с отпуском, — это Жорик тотчас принял к сведению. «Не безобразие разве? — проявляла солидарность Вава. — Люди готовились, распределили свое время. Путевку на юг теперь не достать, во всяком случае, муж Регины совершенный рохля, на него надежда плохая. Предложил в горы с ним ехать!» Но Жорик уже не слушал. Как-то это надо использовать. Дурак он будет, если ничего не сумеет предпринять.
Прежде всего решил выяснить вопрос с путевками, так ли трудно. Сунулся туда, сюда; да, трудно. То есть даже, если с улицы, прямо-таки невозможно. Однако Жора достаточно пообтерся среди людей, опять же кое-какие профессиональные ходы и возможности (что же он просто так, ради высокой идеи микробиологией своей занимается, рискует какую-нибудь дрянь подхватить?), нашел лазеечку через некое районное, не Московское даже аптекоуправление. (Говорилось не раз: не имей сто рублей, а имей сто друзей. Ну и маны, в смысле рупии, само собой.) Всего-то и забот, — набрали номер, как здоровье, то-се, коротенько о деле и ему: обратиться по такому-то адресу, к тому-то, две путевки в Гагру, время укажете сами, фамилии тоже. Хехекс!
Ладно. Теперь что же, попробуй он сам предложить — ведь как пить дать не примет, хуже: за ушко да на солнышко. Даже если через Ваву — встретимся в санатории, мигом сообразит… Эти добродетельные сильфиды разве угадаешь, что выкинут!
Говоря определеннее, не решался Жора Бардошин действовать напрямки. Основательно головушку поломал, наконец осенило: предложил путевки Ваве, одну чтобы себе, взяла в качестве презента, другую деликатнейшим и не вызывающим подозрения образом — Регине. Как именно — сама придумает. Волос долог, ум короток, а только женщины в подобного рода делишках кого угодно за пояс заткнут. Сроки подгадал: когда он свое в горах отходит, для Регины с Вавой только первая неделя их санаторного балдения к концу подойдет. Так сказать, адаптируются и по идее слегка скучать начнут. Тут он и объявится, отпуска хватит. У Воронова, кстати, тоже сорок восемь рабочих дней. И. о. профессора. Хорошо бы вместе. После гор в Черном моречке покупаться милое дело. Ваве — обещанная возможность, ему подстраховочка на первых порах.