К досаде Гарри, книга оказалась закрыта; на ее черной бархатной обложке, уже порядком истертой и затрепанной, Гарри не смог различить ни названия, ни имени автора. Немного расстроенный, он оглядел закуток, раздумывая, куда мог исчезнуть хозяин; судя по оставленной лампе и открытой чернильнице, он не ушел насовсем, а лишь ненадолго отлучился. Со своего положения Гарри мог видеть только часть отгороженного высоким шкафом пространства, поэтому он опасался, что хозяин может быть где-то рядом и, возможно, уже заметил Гарри, в то время как Гарри его не видит; эта мысль заставила его на какую-то долю секунды похолодеть от страха. Он отступил в темноту проулка, надеясь, что здесь, за гранью света, проникающего из застекленной витрины, его не заметят, и продолжил осматривать лавку.
По сути, в том клочке пространства, что открывалось взгляду Гарри, не было ничего примечательного: угол шкафа, стоящего к нему задней стенкой, старинное бюро с потускневшей и местами облупившейся позолотой, чернильница с красивым черным пером, закопченная масляная лампа… Разве что только книга, прикованная к бюро, неизменно влекла к себе Гарри. Снова и снова его взгляд возвращался к ней даже тогда, когда он не собирался смотреть на книгу; эта странная власть, которую Гарри ощущал даже здесь, за стеной лавки, немного тревожила его – но это было скорее приятное волнение, чем страх.
Гарри не знал, сколько времени он простоял в проулке, прячась в темноте и разглядывая лавку, когда вдруг заметил тень, упавшую на пол у бюро, и в следующее мгновение Гарри увидел хозяина. Тот появился словно бы из ниоткуда – просто возник за бюро, как будто никуда и не отлучался – и раскрыл книгу, прикоснувшись к ней с какой-то почтительной осторожностью. Гарри вытянул шею, испытывая неудержимое, почти детское любопытство, – но черная фигура хозяина заслоняла от него страницы книги: Гарри видел только его узкую костистую руку, лежащую на крае бюро; рука изредка поднималась, брала перо из чернильницы и делала какие-то пометки на полях книги. Гарри притих, внимательно наблюдая за движениями руки – в этом было что-то завораживающее, как в смене красоты и смерти на той камее; Гарри чувствовал, что готов наблюдать за этим странным человеком вечно.
Но вот что-то произошло; Гарри и сам не смог бы определить словами, что именно, но в одно ошеломившее его мгновение он понял: хозяин знает, что Гарри наблюдает за ним. Более того, он намеренно не задернул шторы, обычно скрывавшие эту часть лавки, словно заранее был уверен, что Гарри вернется и попытается заглянуть туда из проулка.
Это открытие настолько потрясло Гарри, что он не сразу услышал, как его окликнули; а когда услышал, то обмер и отшатнулся от Драко, словно перед ним вдруг появился зловещий черный человек из лавки.
– Поттер! Я думал, ты давно ушел, – Драко посмотрел на побледневшее лицо Гарри, проследил за его взглядом и оглянулся на витрину. – У тебя такой вид, будто ты увидел привидение. Впрочем, ты и так каждый день видишь их в Хогвартсе… – Драко хохотнул. – Да что с тобой? На тебе лица нет.
Гарри посмотрел на лавку – и не увидел ничего, кроме мутного стекла, решетки и складок серых замызганных штор.
- Ты знаешь, что это за лавка? – спросил он, обнаружив, что у него дрожит голос.
Драко нахмурил белесые брови, изображая напряженную умственную деятельность – прямо как на уроках, когда Малфой по своему обыкновению делал вид, что он, конечно, знает ответ на вопрос учителя, только вот что-то запамятовал…
– Это… Это нечто вроде «Боргин и Беркс», – наконец выдал он, – только для магов победнее. Разный магический хлам, который его хозяин называет «антиквариатом». А что? Хочешь прикупить подарок для своей Уизли? – Драко выдал одну из своих самых мерзких ухмылочек.
– Пошел ты, Малфой, – огрызнулся Гарри. Он всё еще стоял перед витриной, не обращая внимания на Драко, который и так и этак тянул его прочь из проулка. – Она не «моя» Уизли. И вообще… это… неважно. Что ты знаешь об этой лавке?
Драко бросил тщетные попытки сдвинуть Гарри с места и воззрился на него со своим фирменным выражением «а вы не так безнадежны, как я думал».
– Ого! С каких это пор для тебя не важна Уизли? – Драко игриво приобнял Гарри. – Значит, у меня есть еще шанс, а, Поттер?
Гарри вывернулся из-под его руки.
– Малфой, отстань, достал уже своей дурью, – проворчал он. – Так ты знаешь что-нибудь об этой лавке? Ну, что-нибудь конкретное?
– Конечно, знаю, – заявил Драко наигранно оскорбленным тоном. – Я знаю о Лютном всё, забыл? Эта лавка… дай припомнить… Так вот, эта лавка пользуется дурной славой даже в этом проклятом месте, знаешь ли. Говорят, что магическое барахло – всего лишь прикрытие для неких темных, отвратительных и жутких дел, которые проворачивает ее хозяин в колдовские часы перед рассветом, когда Лютный засыпает и никто не видит его макабрических клиентов…
– Каких-каких клиентов?
– Макабрических, – повторил Драко. – Фи, Поттер, какой же ты неуч.
Какое-то время Гарри с недоумением слушал Драко, который с видом знатока разглагольствовал о «темных делах» и «леденящих кровь воплях», раздающихся из лавки перед рассветом, а потом отвернулся, сунул руки в карманы и пошел прочь из проулка. Драко поспешил за ним.
– Эй! Поттер, чего это ты?
– Ничего, – буркнул Гарри. – Ни черта ты не знаешь, Малфой. Просто врешь, как всегда. А я ведь тебя серьезно спрашивал…
– Я не вру! – обиделся Драко; помолчав, он добавил немного смущенно: – Ну хорошо, хорошо, я мало что знаю об этой лавке. Салазар, да о ней никто ничего толком не знает! Ею владеет колдун по имени Северус Тобиас Снейп, человек угрюмый и нелюдимый; вне лавки появляется редко, ни с кем дружбы не водит, о погоде не разговаривает, редких посетителей, если те случайно к нему забредают, встречает без особого энтузиазма и старается поскорее выпроводить, из-за чего народ к нему почти не заходит. Но несмотря на то, что никто ничего у него не покупал, кажется, с самого открытия лавки, она продолжает существовать неизвестно на какие шиши. Нет ничего удивительного в том, что люди давно уже говорят всякое о самом Северусе Тобиасе Снейпе и о том, каким товаром он на самом деле торгует. А тебе-то что с того, Поттер? Если не ошибаюсь, перед тем, как я до смерти перепугал тебя своим появлением, ты пытался что-то высмотреть через витрину. Можешь, кстати, не стараться – все равно ничего не увидишь: насколько я понимаю, даже стекло здесь и то заговорено так, чтобы прохожие не видели, что творится внутри.
Гарри и Драко уже вышли из проулка и направлялись к Диагон-аллее, но Гарри все-таки обернулся, надеясь увидеть лавку. Однако позади виднелось лишь тусклое, напоминающее болотные огни, мерцание вывесок Лютного, заслонившее тихое свечение таинственной лавки.
– Честно говоря, я и сам не знаю, – сказал Гарри задумчиво, ежась от ночного холода. – Я зашел в лавку, чтобы переждать дождь, и она показалась мне…
– Что-о-о? – Драко остановился и уставился на Гарри так, словно перед ним возникло нечто необычайное. – Ты был там? Ты был в чертовой лавке кошмаров Северуса Тобиаса Снейпа?! Так что ж ты молчал, Поттер?! Это ведь… невероятно! Живо рассказывай, что ты там увидел.
Гарри смешался, смущенный бурным восторгом друга.
– Вообще-то, ничего из ряда вон выходящего, – ответил он, глядя себе под ноги. – Всякие… странные вещи. Старые книги и колдографии, магические амулеты и всё в таком духе. Ничего из того, что нельзя увидеть в том же «Боргине и Берксе», но…
– Обожаю это твое «но», – встрял Драко, который, по-видимому, уже предвкушал хорошую страшилку.