Но все эти обширные планы, подробно составленные записки, получили весьма ограниченное осуществление. В возникший в марте 1878 года небольшой кружок вошли Ю. Узембло (И. Бесядовский) — один из активных участников польского подполья, эмигранты А. Литвинов, Н. Карганова, С. Подолинский. Осенью к ним примкнули Лопатин и Степан Ширяев. Наибольшую активность проявил Узембло, которому было поручено найти путь к революционерам России, вовлечь их в тайный международный союз. Поездка состоялась: Берлин, Вильно, Петербург, Москва…
Петр Лаврович узнал, что в Петербурге появился новый нелегальный орган «Начало»: в столице, на глазах III отделения! Такого еще не бывало. Лавров сильно заинтересовался его программой. Сведения поступали противоречивые. Одни сообщали, что это конституционный орган, другие — что революционный, с «впередовской» программой. Вскоре выяснилось, что во главе издания стоит Е. С. Федоров. Когда Лавров находился еще в Лондоне, Федоров жил в Германии и они переписывались. Откроем читателю это имя — Евграф Степанович Федоров (1853–1919) — впоследствии всемирно известный ученый — кристаллограф, геометр и минералог, академик. Тогда он был молод, окончил Военно-инженерное училище, потом занимался в Медико-хирургической академии и Технологическом институте, увлекался наукой и был радикально настроен.
Лавров познакомился и с вышедшим в марте 1878 года первым номером «Начала»: «Для социалиста-революционера немыслимо игнорировать движение; происходящее в самом народе, оторваться от народной почвы; он должен, напротив, вполне и безусловно слиться с народной массой в процессе накопления революционных сил». Сомнений не было — орган революционный. Об этом Петр Лаврович 7 мая поделился с Лопатиным: «Таланта нет, но определительно стоит на точке социально-революционной; ближе всего ко «Вперед!», но умереннее: бунтовщичества ни следа».
Нельзя ли воспользоваться появившимся изданием? А может быть, «Начало» представляет какие-то революционные объединения, о которых он не знает? Все это нужно установить. И Лавров просит Узембло войти в Петербурге в контакт с «Началом», выяснить возможность сотрудничества. Узембло узнал: издатели газеты придерживаются программы «Вперед!», они готовы обратиться к Лаврову и «передать редакцию в более умелые руки». Тогда от парижского кружка Лаврова к Узембло было отправлено письмо: «Лавров готов войти с ними в прямые сношения, давать им указания для ведения журнала и посылать еженедельно или каждые две недели письма о современных вопросах социализма».
Узембло оповестил об этом издателей «Начала». В Париж прибыл Федоров, встретился с Лавровым и просил его о сотрудничестве. Что было дальше, мы не знаем. Последний, четвертый, номер «Начала» появился в мае 1878 года.
В июле Узембло отправился в Варшаву, наладил контакты с революционным подпольем. Оттуда он оповещал Лаврова о развитии социалистической пропаганды в Польше, указывал явочные адреса. Петр Лаврович представлял себе польское революционное движение одним из важных слагаемых демократической борьбы славянских стран. Осенью у него появилась новая идея — возник проект федерации славянских социалистических групп.
Лаврова посещают польские, сербские, чешские, болгарские революционеры. В июле 1878 года в сербском журнале «Стража» появилась статья Лаврова «Письма о рабочем социализме», получившая отклик среди русских и польских участников общественной борьбы. Петр Лаврович публиковал свои статьи и на страницах выходившего в Женеве польского журнала «Рувность». К нему обращались за советами и получали дельные рекомендации о связях с социалистами Западной Европы. Сохранившиеся в архиве многочисленные записные книжки Лаврова содержат адреса революционеров разных стран, явочных квартир, редакций журналов, политических деятелей. Лавров был осведомлен о нелегальных зарубежных поездках революционеров России. Многие находились в поле его зрения…
Очередная поездка за границу известного рабочего революционера, организатора «Северного союза русских рабочих» Виктора Обнорского. 25 октября 1878 года Ширяев — Лаврову: «Вы, вероятно, знаете, что на днях сюда в Лондон прибудет Обнорский». 6 ноября Ширяев сообщает Лаврову дальнейший маршрут петербургского рабочего: «Обнорский в понедельник уехал в Париж и обещал побывать у Вас. Я говорил с ним, причем он излагал свои взгляды и планы очень подробно и серьезно. Так как времени теперь не имею, то сообщу все при свидании». Скорее всего Обнорский побывал у Лаврова, получил у него адрес явочной квартиры польского социалиста Ксаверия Вонсовича и отправился в Варшаву. Визит был успешным: в июне 1879 года в социалистических кружках Варшавы читали программу «Северного союза русских рабочих», затем последовало письмо польских рабочих к русским: установились отношения солидарности.
В это же лето, далеко от Варшавы, в маленьком живописном Липецке, а потом и в губернском Воронеже собрались землевольцы. То были люди, уже изведавшие нелегкие перипетии подполья. Но не только. В ходе своей борьбы с самодержавием они все круче и все решительнее расходились во взглядах на тактику, методы и способы дальнейшего единоборства с царизмом. И вот на «липецких водах», под сенью воронежского архиерейского сада землевольцы размежевались. Отныне в истории русского революционного движения подняты два знамени. На одном значится: «Народная воля», на другом — «Черный передел».
Народовольцы решили добиваться в России гарантии политических свобод и демократических преобразований: созыва Учредительного собрания, введения всеобщего избирательного права, свободы слова, печати, сходок. Мысль была справедливой. Но основной способ осуществления ее был порочным — индивидуальный террор. Сторонники этого направления создали новую централизованную организацию — «Народную волю», во главе которой стоял Исполнительный комитет, вынесший смертный приговор царю…
Очередное покушение на Александра II готовилось в трех верстах от Москвы, на Московско-Курской железной дороге. Был куплен дом на имя купца Сухорукова: в действительности в нем поселился Лев Николаевич Гартман с «женой» — Софьей Перовской. Из дома под полотно железной дороги прорыли галерею в 20 сажен, заложили динамитные мины. Ожидали проезда императора. 19 ноября прогремел взрыв, потерпел крушение железнодорожный состав, но не тот — царь проехал раньше. Участники взрыва скрылись.
В Париже Гартман появился в декабре 1879 года под именем Шульца, затем стал называться Эдуардом Мейером. Его узнали: русский посол князь Н. А. Орлов сообщил префекту полиции Андрие, что в Париже скрывается Лев Гартман, совершивший покушение на царя. 3 февраля 1880 года Гартман был; арестован. На другой день царский посол официально обратился к французскому правительству с требованием выдачи арестованного. В защиту народовольца поднялись французские социалисты и радикалы, писатели и ученые. 27 февраля к французскому правительству обратился Виктор Гюго: «Вы не можете выдать этого человека. Между вами и им — закон, а над законом существует право… Вы не выдадите этого человека». Действовали и русские эмигранты.
В это время в Париж приехал чернопеределец Георгий Валентинович Плеханов. Ему еще не было 24 лег. Хорошо образован, начитан. Пятидесятишестилетнему Петру Лавровичу он годился в сыновья, но разница лет не помешала их сближению. 28 февраля Лавров, Плеханов, Кравчинский, Жуковский посетили в Бурбонском дворце председателя палаты депутатов Леона Гамбетту.
В ответ на просьбу не выдавать Гартмана лидер буржуазных республиканцев ответил, что правительство Франции примет такое решение, которое не нанесет никакого ущерба чести страны. С общественным мнением нельзя было не считаться. Гартману предложили покинуть Францию — выехать в Англию. Такого в Зимнем дворце не ожидали. Князь Орлов демонстративно покинул Париж.