Лая вернулась в подъезд. Три дня она просто жалобно скулила, свернувшись в комок.
- Ты вот что, Лая! – сказал ей на четвертый день дед Емеля, - кончай-ка бомжевать. Я свою бабку уговорил!
Лая покорно поплелась за дедом на пятый этаж…
- Ну вот и молодец… Лежи, отдыхай. Да ты ешь, ешь…
Скорбь прошла через несколько недель. Как-то враз образ Бима подернулся дымкой печали. Лая опять начала вилять хвостом, радостно вскидывать уши, вновь заблестели ее темно-карие глаза… Еду она подметала подчистую и просила добавки. Но чем больше оживала Лая, тем сильнее хмурился дед Емеля.
- Ох, не к добру это! Материнский инстинкт. Ох, побегаем мы с тобой, бабка, со щенками-то!..
Детей родилось пять, как когда-то их самих у мамы. Лая вылизывала щенят от носиков до кончиков лапок, следила, чтобы всем хватало молока, и засыпала счастливой…
- Дед, может, все-таки утопить их? – предложила как-то бабка Марфа.
Лая глухо заворчала…
- Не шуми, мамаша. А ты, старая, что придумала! Хоть бы меня спросила сначала. Троих соседи обещали взять, еще двух в подъезды распихаю.
Лая инстинктом всех матерей поняла, что могло быть и хуже. Дети будут жить. И жить не на улице – с риском попасть в лапы… (нет, лапы – у собак, у этих – руки) живодеров, а в тепле, у добрых хозяев. Она позволила забрать малышей – одного за другим. И теперь она видела их, лишь когда хозяева сначала выносили, а потом и выводили новых любимцев на прогулку. И даже чувствовала гордость, что детей удалось так хорошо «пристроить». Вот только вновь вернувшаяся печаль уже никуда не уходила…
- Будет новая весна! – утешал загрустившую Лаю дед Емеля, - будет тебе и новый друг сердешный и новые щенки! А нам с бабкой – новые проблемы…
Лая не думала о весне. Сейчас был только февраль. Опять февраль.
Зов настил ее в середине месяца. Лая и раньше слышала о том, как собаки и кошки находили хозяев где угодно. Но с таким же чувством люди слушают рассказы о героях и олимпийских чемпионах. А теперь…
Лая завыла и бросилась на дверь.
- Сейчас идем! Сейчас! – дед Емеля, кряхтя, отпирал замок. - Да что с тобой?!
Лая не слышала его. Она стремглав бросилась вниз по лестнице. Не дожидаясь деда.
Лая вихрем неслась по тротуару. Не глядя, пересекала проезжую часть, ей вслед сигналили машины…
Она почти успела.
На другом конце города - из дома, в котором Лая никогда не бывала прежде, двое дюжих санитаров выводили сопротивляющуюся Любу, ее бывшую хозяйку, и заталкивали в фургон. В такой же, что отказался взять дядю Васю.
Лая со всех лап понеслась вдогонку…
Этот водитель не успел притормозить, а может, и не пытался…
Она еще попробовала что-то объяснить сердобольной старушке, склонившейся над умирающей (или, как принято говорить – издыхающей) собакой. Сквозь исчезающее зрение бабуля показалась Лае той самой, из прошлого года… Полулайка попыталась попросить ее передать хозяйке, что Лая уже не сможет ее спасти, пусть хозяйка простит, если сможет. Передать деду Емеле, чтобы не очень горевал, а то у него сердце больное… Передать щенкам, что маму они больше не увидят… Старушка погладила ее по голове.
«Надо же какие умные глаза. Как будто все понимает, только сказать не может!» - подумала она.
Говорят, у собак есть свой язык, и слов в нем не меньше, чем в нашем. Только они понимают нас, а мы их – нет!
Конец