- Хотел тебе, собственно, заявить, что мои опыты удались, да, да, удались!
- Что ты намерен сделать с человеческой смертью? - выкрикнула она истерически. - Кто дал тебе право прерывать чью-либо смерть? Кому что надо? Кого ты хочешь вызвать с того света и зачем?
- Я виделся с Робертом.
Это было для нее мощным ударом. Она села на диван. Я присел рядом, полный сочувствия.
Вообще-то свои опыты я начинал со скрываемой даже от самого себя мыслью о собственном воскресении - если бы кто-нибудь когда-нибудь захотел это осуществить с помощью моего аппарата. Эта мысль была главным двигателем всей работы.
Когда умру, может, объявится кто-то, кто прикажет мне встать, захочет меня снова увидеть, поговорить со мной, проявить свою нежность. А неистовость в работе возникла от неверия, что такой человек найдется, что вообще кто-либо когда-нибудь отважится на нечто подобное.
Действительно ли мы жаждем воскрешать своих близких, продлевать их существование? А если да, то делаем это без эгоистической причины - для них, для их свободы, по их воле? Или же, думая о покинувших нас любимых, любим мы в них только себя, свое прошлое?
С какой целью вызываю я Роберта, вынуждаю его еще раз пережить ту трагедию, которая так отпечаталась на жизни трех человек? Делаю это для него?
Эльжбета очнулась от обморока, помогла таблетка, у нас, действительно, уже появились лекарства, которые значительно облегчают задачу спасения ближних. Сегодня уже не проблема посвятить себя кому-то, подумал я, наблюдая, как она быстро приходит в себя.
- Благодарю, - проговорила она мертвым, полным неприязни голосом. - А теперь иди. Уходи.
Я уже был в дверях, когда услышал вопрос:
- Ты с ним разговаривал?
- Как сейчас с тобой.
Она набросилась на меня с кулаками, била по плечам, по лицу и кричала при этом, давясь слезами:
- Кто тебе позволил! Как ты посмел это сделать?
Вытолкала меня за дверь, захлопнула ее с грохотом, слышен был скрип ключа в замке.
Я умолял впустить меня, обещал все рассказать. Ни звука из-за двери. Зато вышла на площадку соседка и зашумела:
- Если это еще раз повторится, вызову кого надо. Безобразие! Когда перестанете сюда шляться!
Пошатываясь, вышел я в туман на улицу. Думал о Роберте, ненавидел его. А когда добрался до лаборатории, увидел его в полумраке комнаты, освещенной только шкалой аппарата. Он ждал меня. Фотографии не было видно. Роберт собственной персоной стоял около кресла и, повернув ко мне бледное лицо, спросил:
- Был у Эльжбеты? Знаю, что она терпеть тебя не может, но помочь здесь ничем не могу.
- Только это и хочешь мне сказать?
- За что ты меня так ненавидишь? За что?
Я метнулся вглубь комнаты, нашарил руками в темноте картон фотографии и порвал его на мелкие кусочки. Роберт не исчезал.
- Пока ты думаешь обо мне, я не исчезну.
Он не подпускал меня к аппарату. Началась потасовка, я его оттолкнул, но он крепко обхватил меня за плечи и удерживал в таком положении. У меня перехватило дыхание, мышцы одеревенели.
Наконец Роберт выпустил меня из объятий. Но я не был так ослаблен борьбой, как делал вид, одним прыжком подскочил к аппарату и решительно его выключил. В комнате стало совершенно темно. Роберта нигде вблизи уже не было.
Значит, так это происходит. Снимок является только приложением к такому методу вызывания мертвых, их оживления с помощью миниатюрных электромагнитных волн. Главную же роль играют волны, возбужденные у тех, кого хочется видеть. Меня это несколько взволновало. "До какой степени они живы?" - подумал я. Ведь мне стоило больших трудов избавиться от присутствия Роберта. Да, это важный вопрос.
Остаток ночи я занимался проверкой аппаратуры, сличая детали конструкции с предварительными расчетами. С ними все было в порядке. Тогда я взял коробку с фотографиями, начал рассматривать одну за другой. Проклятый вопрос не давал мне покоя: в какой мере нужны они для моего эксперимента? И в этот момент вдруг до меня дошло, каким образом я потерял Эльжбету, но - вот дивно! - эту потерю я не связывал в мыслях с Робертом.
Я понял, что терял ее дважды. Первый раз, когда она при моей помощи познакомилась с Робертом и совершенно ошалела. И второй раз - уже после его смерти. Точно. После аварии.
Моя память, так я думал сейчас, укрывала часть правды даже от меня самого. Мне никак не удавалось повторно вызвать ощущения, которые я испытывал тогда, на крутом вираже, в ту снежную ночь. Ведь мы оба знали там, на той трассе, каждый изгиб, каждое дерево, каждую шероховатость покрытия. Как можно было так ошибиться?
- Так ли уж это важно, - повторял я сам себе, - кто из нас ошибся? Мы оба смертельно устали, это идиотское выталкивание машины, когда она соскользнула с трассы к самой пропасти, нас окончательно доконало.
А все-таки главным для меня был вопрос, кто же из нас ошибся?! И действительно ли это была только ошибка, не крылась ли за ней мысль, что лишь два слова, простые и глупые два слова могут круто изменить жизнь? Ах, я совсем не знал Эльжбету.
Ралли продолжалось, мне неизвестно, кто из участников первым вызвал "скорую". Они летели мимо один за другим, а я в шоке сидел внутри машины, втиснутый в мертвое тело Роберта, а мысли роились и путались в моей голове. Сколько это продолжалось? Потом мне рассказывали, что нашли меня притиснутым обломками металла, не способным даже шелохнуться, не то чтобы изменить позицию, в которой я застыл в момент аварии. Не помню, как меня освободили от железного плена, как спасали, когда забрали тело Роберта, одно твердо знал тогда, что он мертв. Да, это знал точно. С Эльжбетой мы встретились только в больнице.
Она навестила меня с группой друзей. Это случилось уже после похорон Роберта. Не знаю, почему меня так долго держали в больнице, - никаких серьезных увечий не обнаружилось. Говорят, я был в шоковом состоянии. Возможно, поскольку о том времени помню только те фрагменты, дней и ночей, когда мне давали лекарства и подключали капельницу. Неохотно припоминаю также, что какие-то глупости спрашивал у сестер. Что именно, не знаю, да и не важно, вообще, это пришло в голову только сейчас, когда вспомнил приход друзей и Эльжбеты.