– Как ее звали? – спросил Боря, хотя ответ он уже знал.
Седой посмотрел на него, усмехнулся и ответил, глядя в глаза:
– Хельга.
Следующие полчаса прошли в относительном перемирии. Доев свои бутерброды, Седой встал и, глядя на Совиное болото, произнес:
– Пойдем по краю. Конечно, вряд ли найдем, но в болото соваться не будем.
– А что мы ищем? Может, все же скажете?
Седой скривился. Но все же ответил вопросом:
– А сам как думаешь? Ты же умный, ученый же, наверняка. А?
Борька пропустил мимо ушей любые намеки на оскорбления. Ему было достаточно, что седой Серега заговорил. Это намного легче, чем переносить тяжелое молчание. В ответ, конечно же, чесалось на языке нечто обидное лично в адрес Сереги и в адрес конторы в целом. Но он решил, что не его дело, чем занимается эта лесная база, а с Серегой пока нужно поддерживать хоть какие-то отношения. По крайней мере видно, что сейчас эти отношения уже не тупиковые.
– А что мне особо думать? – ответил Боря. – У меня давно есть пара вариантов, – на этом месте Борька умолчал, что про варианты ему рассказал Лев Иванович, но зачем же раскрывать все карты сразу какому-то седому мужику. – Один вариант законный, другой – незаконный.
– Ну, начни с незаконного, – заинтересовался Седой.
– В такие же корзинки мальчишки в этих местах до войны яйца птичьи собирали, – Борька выждал паузу и добавил: – Но мы же по грибы да по ягоды? Ведь так?
Серега улыбнулся без намека на презрение. Повернулся к болоту и сообщил:
– По краю пойдем. Там… грибы крупнее.
Борька с облегчением почувствовал дыхание оттепели в отношениях между ними.
По краю Совиного болота тоже была тропа. Вряд ли ее топтали люди, скорее, разное зверье. Но по ней шли недолго. Седой выбирал путь посуше, но часто все равно ноги выше колен утопали в воде. Борьку это пугало: а что, если затянет? Но Серега впереди шел уверенно. Казалось, он здесь знает всё.
Боковым зрением Борька уловил движение. Это была утка, некстати выскочившая из куста. Борька вопросительно посмотрел на Седого. Тот бросил мимолетный взгляд на уплывающую крякву, махнул рукой, мол, не интересно и пошел дальше. Борька усвоил: ищем трофеи покрупнее.
Часа через два Седой остановился у большого камня, взобрался на него передохнуть. Борька сел рядом. Оба изрядно подуставшие. Седой смотрел куда-то вдаль.
– Было время – здесь уже гуся видели, – сказал он. – Большими стаями сидел. Я мальчишкой бывало до сюда даже не успевал доходить, а корзинка уже полная. Да не смотри ты так, – заметил он неодобряющее выражение Борькиного лица. – У нас другие были учителя. Нынешние защитники природы, – он сплюнул, – им в подметки не годятся. А тогда, после войны, всю браконьерщину перевели.
Седой сжал кулаки, и Борька понял его взгляды на охрану природы и то, что Седой имеет весьма категоричное мнение на этот счет.
– Мы из каждого гнезда брали по одному-два яйца. Аккуратно брали, пухом еще прикроешь, чтобы семья не распадалась. Драли нас за безобразие нещадно. Только так и приучишь молодежь. Никакие уговоры иначе не помогут. Ремнем свой край любить заставляли. Когда подрос, дороги стал проектировать через болота да леса на всем полуострове. От чего дорог так мало у нас, а в Норвегии соседней много? Не задумывался?
Борька пожал плечами.
– Земли у них меньше, вот и расселяются, осваивают труднодоступные, – предположил он.
– Ерунда эти все твои слова! Кому-то нужны были дороги к богатствам, а у нас тем, кто здесь родился и вырос тогда другое было указание: беречь! Вот мы и берегли, как могли. Беседы с нами, топографами, проводили, чтобы прежде, чем дорогу вести, подумали хорошенько: а что будет лет через пятьдесят? Что твоя дорога сделает хорошего, а что плохого? И первые шли не мы, а биологи, зоологи, орнитологи. Вот те студенты и ходили в основном. Наше Совиное Болото оставили сразу. Гусей здесь было множество. Были предложения болото к Кандалакшскому заповеднику присоединить, но отказали. И мы тогда начали биться за их спинами, – он указал пальцем куда-то в небо. – Дороги далеко стали водить и в обход тех мест, где много дичи разной водится. Вот представь: если бы сейчас тут дорога была, чтобы ты увидел? То-то и оно, что ничего хорошего. Как дальше будет – не знаю. Не те сейчас люди. А может всё те же, только ценности поменялись. А тогда мы обманывали, что, мол, невозможно через болото вести, трясина сплошняком, всю технику потопим. Нам верили. Никто же проверять не ходил. А ведь это и не болото вовсе. Нет здесь и никогда и не было никакой трясины. А на карте специально написали болото, чтобы лишних вопросов не задавали.