Борька онемел. Язык прирос к гортани. Он ровным счетом ничего не понимал. Это было так сказочно, что невозможно поверить. В его возрасте уже, конечно, многие испытывали не себе женские ласки, но только не Борька. Интроверт по натуре, он сторонился каких-либо отношений с кем-либо мало знакомым, а с противоположным полом тем более. Кроме мамы в лоб и щеки его за всё время никто не целовал. И у Бори выработался устойчивый стереотип к девушкам. "Никому я не интересен," – однажды окончательно утвердил он свою самооценку. И старался как можно меньше нервничать по этому поводу. Но всё же не мог без зависти смотреть на другие счастливые пары. И сейчас он сидел как идиот, не зная, что делать. Инициатива полностью перешла в руки Люды. А она бесстрастно сидела и по-хозяйски копалась в Борькином телефоне, как в своем.
– Вот видишь? – не поворачивая головы произнесла она. – А ты говорил, что сейчас ни о чем думать не можешь. Все об этом думают. Всегда. А дальше либо случай, либо сам шевелишься. И потом главное – не зевать, и судьба в твоих руках. И всё: ты женат. Потом дети. Твои кристаллы и решетки должны обратиться в деньги. Иначе нет никакого счастья в будущем.
Боря вздумал что-то возразить, но Люда упредила:
– Я реалистка, меня не переубедишь.
Да, ее не переубедишь. И все-таки, в конечном итоге, она права. Но права отчасти. Она не ведает, в каком положении сейчас находится он, Боря. Вот сейчас он вернется в Москву фактически ни с чем. А что в таком случае делать дальше? Опять тупик, опять неизвестность.
– Ответь, она же ждет, – протянула телефон Люда.
Борька попытался отогнать нахлынувший поток тоскливых мыслей и коротко написал: "Новостей нет. Завтра выезжаю."
– Почему завтра? – удивилась девушка.
– Потому что делать мне тут уже нечего. Да и Николай Николаевич прямо мне обо этом намекнул. Мол, никто меня не звал, сам напросился. А поэтому и помогать особо не желают или нет возможности. Это уже не столь важно. В общем, выпроваживают. Но я не в обиде, я и сам понимаю, что и без того на меня уже много внимания было потрачено. Наверное, стоит поискать другие подобные базы к кому обратиться.
– Так что же ты тут делал? В чем тебе не помогли? Может я на что сгожусь? – она лукаво посмотрела на Борьку, и он сдался.
– Знаешь что – рассказать не могу, но могу показать. Завтра рано утром я поеду, но не прямиком домой, мне нужно заехать в одно место, где я этой весной охотился со своим другом. Вот дальше, что смогу рассказать, то и расскажу на месте. Но не более того. Нет у меня на большее полномочий. Уж прости.
– Какие страшные секреты! – усмехнулась она.
– Тебе, может, и смешно, а для меня дело жизни и смерти. Причем не моей жизни.
Рано утром Борька упаковывал машину на площадке возле конторы. Никого рядом не было, все работники еще спали. Боря с вечера со всеми попрощался, зная, что в четыре утра сложно будет кого-то увидеть, а не попрощавшись уезжать как-то неприлично. Всё уже было уложено, но он снова и снова перекладывал и переупаковывал вещи, пытаясь себя чем-то занять. Он ждал Люду. Она уже должна быть здесь, но почему-то задерживалась. Стрелка приближалась к пяти часам, когда Борька решил, что ждать дальше нет смысла. Но, наконец, она пришла.
– Я не поеду, – произнесла она мрачно, даже не поздоровавшись и опустив глаза. – Извини, но не могу. Прости, что задержала.
– В общем-то, не задержала, я только что закончил упаковываться… – Боря был огорчен. – Какие-то дела?
– Нет, просто не поеду, – она по-прежнему на него не смотрела.
Дверь в контору скрипнула: это пришел председатель. Странно, что так рано. Борька крикнул:
– Доброе утро, Николай Николаевич!
Тот в ответ лишь коротко кивнул и скрылся за дверью. Люда в мгновение бросила взгляд на захлопнувшуюся дверь, вскинула голову, обняла Борьку за шею и быстро поцеловала в щеку, так, что он даже глазом не успел моргнуть. И тут же отпрянула от него, будто ничего и не было. В следующий миг окно конторы открылось и прозвучал серьезный голос Белоголова:
– Люда, зайди!
Люда закусила губу, обреченно посмотрела на Борю и сказала:
– Отец зовет. Ты езжай. Пока! – и исчезла в темноте коридора.
Боря минуту постоял, переваривая произошедшее. "Она сказала "отец". Что ж, это многое объясняет", – рассуждал он, крутя в руках Пеликена. Затем прыгнул в машину и рванул к весеннему месту охоты.
Борька тщательно исследовал им же оставленные знаки и огорченно заключил, что Васька здесь не был. Ни одна из оставленных веточек или камней не сдвинуты. Он все рассчитал: если бы Вася в обличии гуся пролетал здесь, то, наверняка бы, переместил что-нибудь, давая понять, что он жив. Птичьих сил на это точно должно хватить. Но Борька не имел понятия, хватит ли соображения. Ведь совершенно неизвестно, что сейчас творится в его голове, какие там мысли: птичьи или человеческие, или вообще полная неразбериха. У него, Борьки, точно был бы полный хаос, а Васька сильный, справится. Хочется верить, что справится.