Коридор на нижнем от чердака этаже украшали старые витражные окна. Потертые половицы медового цвета иногда поскрипывали под ногами. Я подошла к окну и прижалась к стеклу. Сквозь желтые, зеленые и голубые стеклышки виднелся широкий двор с изгородью вдоль дорожек, статуи с людей, которые держат посох, много народу, которые копошились в нем, как муравьи. Большинство ходили в мантиях и со связками бумаги в руках.
Школа?!
— И чего ты как статуя застыла? Случилось чего али... — он запрыгнул на подоконник и прижался носом к цветному стеклу. — Ты совсем с катушек слетела?! Что мы делаем в академии магов?!
— Да я откуда знаю?! Я что, специально место выбирала? Давай лучше думать, как отсюда смыться. Может, снова использовать перемещение?
— Ты сбрендила? Хочешь, чтобы все здешние маги прибежали сюда и содрали с тебя шкуру? Попробуем через черный ход и не дай лазурный дух ты снова используешь магию!
Скрип заставил нас прекратить спор и обернуться на звук. На второй лестнице вниз стоял парень в синей мантии, прижимая к бокам две здоровые связки книг. Он удивленно обвел нас взглядом карих глаза и спросил:
— Вы что здесь делаете?
«Вот это я понимаю, полная лажа».
— Э, ну мы тут заблудились... — на ходу начала сочинять я, но парень перебил:
— Чтобы потеряться и оказаться здесь, нужно хорошенько постараться. Да и мантия на тебе не ученическая. Что вы тут забыли?
— А сам-то что пришел? Друзей нашел? Какие милые зубастые друзья у тебя на чердаке, не находишь?
Он покраснел и, неловко перехватив книги, выпалил:
— А тебе-то что? Явилась незнамо кто и зачем...
Еня фыркнул и открыл было пасть, но я несильно наступила на его хвост и намекающе пошевелила губами. Чем меньше этот странный парень знает о нас, тем лучше.
— Пацан, я и сама рада исчезнуть отсюда, но не знаю, как спуститься вниз и выйти за пределы, э...
— Магической академии по борьбе с духами и перегринами, — чуть насмешливо подсказал он. — Звать-то тебя как? Меня Кас, маг башни второго курса.
«Стоит ли говорить ему имя или придумать какое?» — думала я, но потом, вспомнив, чем это потом оборачивается, решилась:
— Алиса. Так ты покажешь дорогу отсюда или нет? Мне домой надо, а то енот мой видишь, как волнуется? — серая шерстка вздыбилась от возмущения, но я, притворно не обращая внимания, взяла енота на руки и начала поглаживать затылок. Театр по мне плачет вместе со Станиславским, ой как плачет.
Кас задумчиво оглядел меня, чуть наклонив голову набок. Почему-то меня это смутило, и щеки предательски потеплели.
— Ладно уж, помогу я тебе, — наконец сказал он и развернулся обратно к лестнице. — Зайдем к моей сестре по дороге. Твой плащ не похож на студенческую мантию, а посторонних сюда не пускают. С ними разговор короткий. Помню, как-то пробрался к нам какой-то мужик...
«Господи, и почему нет мне покоя-то, а? — заныла я, краем уха слушая скучный рассказ. — Русалки, гримы, а теперь еще и академия по борьбе с перегринами. Меня что, прямо здесь на костре сожгут? Или заставят переспать с местным ректором? Или...» — Додумать еще один вариант развития событий из книги мне не дало одно слово, от которого у внутри все похолодело:
—... перегрином. Эй, ты чего побледнела так?
— Что ты сказал? Про перегрина? — сдавленно спросила я.
— Ты что, не слушала? Мужчина, что забрался в академию, оказался перегрином и охотники его отправили в башню истязателей, ну, там, где пытки проводят. Туда мало кто идет работать, хотя на моем потоке... — Словоохотливость новоявленного будущего мага и охотника на таких, как я, помогла понять, что ждет меня в будущем, если поймают. Пытки.
«Не дай божи он что-то заподозрит, рассказывая все это».
— ... Казнили его через два дня после поимки. Говорят, он не в себе был и все молился какому-то Господу. Я сам только один раз видел казнь перегрина, их держат в особых камерах, где они не могут использовать свой дар. И почему такая сила достается иномирцам, а не нам? — с завистью выдохнул Кас, перепрыгивая последние две ступени и поворачивая направо. — Даже архимаг не имеет такой силы, как один перегрин!
— Так как же они их ловят тогда? — как можно спокойнее и с интересом спросила я, стараясь не выдать свой страх. Еня тревожно заворочался в руках и тихо проговорил:
— Заткни его, у меня голова начинает гудеть. И отпусти меня, у тебя руки потные.