Но делать было нечего, поэтому я послушно пошла за огоньками, надеясь, что они приведут меня хоть куда-нибудь. Деревья плотной завесой вырастали передо мной, и приходилось иногда обходить, а то и перелезать через поваленный ствол или булыжник.
Исчерпав весь запас нецензурной брани и сил, я стала замечать, что идти стало легче и намного удобнее. Слабая тропинка превратилась в нормальную тропу, без единой травинки. Сразу видно, что по ней часто ходят, значит, на что-нибудь или кого-нибудь набреду. Это знание подняло мне настроение и я твердо зашагала вперед.
Тупик настал скоро и неожиданно. Тропинка в какой-то момент уперлась прямо в корни широкого старого дерева. Кое-где на земле валялись голубые желуди с синими шляпками, и меня навело на мысль, что это местный дуб, причем довольно огромный. Хотя чем мне это знание поможет? Дорогу я выбрала неудачно, и теперь придется возвращаться обратно. Голод приподнял голову и желудок заунывно проурчал.
Я вздохнула и повернула назад. Авось какие-нибудь ягодки попадутся или набреду на жилье...
— И куда ты пошел, глупый человечек? — раздался над моей головой громкий писк. Я резко обернулась.
Надо мной на ветке сидел мохнатый зверек с рыжей шубкой и блестящими черными глазами-бусинками. Когтистые лапки держали его маленькое тельце наклонно, и казалось, что оно висит вниз головой.
— Чего смотришь? К Ене пришла?
«Стоп, почему со мной говорит белка? И что за Еня?» — гадала про себя я, пока пыталась выкрутиться:
— Ну... да, но...
Белка замахала передними лапками и чуть не свалилась, стараясь свеситься пониже ко мне.
— Так он дома, дома! — пропищала она и быстро спустилась по стволу. — Меня, кстати, Чоко звать. Живу тут, над домом этого ворчуна. Еня, открывай, к тебе пришли!
— Кто? — послышался изнутри хриплый голос. Затем раздалось цоканье и вдруг в стволе дерева появился небольшой проход, высотой мне по бедро.
— Ты кто? — подозрительно спросил Еня. Енот, говорящий и на двух лапах. Похоже, я схожу с ума. — Не помню, чтобы знавался с людьми. А ты чего это ее ко мне позвала, шишка недозрелая? — перевел он взгляд на Чоко, которая сидела на земле и невинно чистила пушистый хвостик. — Я же говорил тебе, чтоб не звала меня из-за каждого встречного!
— Так она сама сказала, что к тебе пришла, — ответила белка и перешла к чистке мордочки. Енот сощурил глаза, и черные «очки» вокруг них стали больше.
— Я, ну я... — мне было стыдно и неловко, а желудок при мысли о еде и тепле в этом лесном домике урчал все громче и призывнее.
Никто не заметил его приближения, пока лес не засветился мягким, призрачно-голубым сиянием. Белка испуганно забежала обратно на дерево и скрылась в листве. Енот ощерился, а затем вдруг испуганно сжался.
Там, куда ступали его копыта, трава покрывалась инеем, а от касания кончиков ветвистых рогов с деревьев падали заледеневшие листья, создавая узорчатый ковер. Он остановился, не доходя до домика енота нескольких метров. Льдистые глаза, не отрываясь, смотрели на меня. Этот олень так был похож на мою фигурку, что у меня возникло странное желание потрогать его, проверить, такой же он гладкий и холодный или нет.
Енот предупреждающе зашипел, но я не послушала его. Зверь не проявил никакой тревоги и дал погладить изящную вытянутую морду, а затем шею, холодную и гладкую.
— Это ведь ты? — тихо спросила я. Олень фыркнул и ткнул носом в мою раскрытую ладонь, словно подтверждая. Мягкий голубой свет окутал его и мою руку, становясь до невыносимости белым и ярким.
«Имир», — прозвучало в моей голове, и свет исчез.
Олень пропал, а в руке у меня появилась серебряный браслет с подвеской-оленем из голубого камня. Я осторожно провела по фигурке. Он был точной маленькой копией оленя, что привел меня сюда, с теми же голубыми глазами и внутренним лазурным сиянием.
— Ты кто, дух тебя прокляни? — неверяще выдохнули позади меня. Говорящий енот с раскрытой пастью смотрел на меня, а в ветвях то и дело кто-то шуршал.
— Алиса Адамасова, — ответила я, надевая браслет на правую руку. — А куда я попала?
Рыжая мордочка с забавными кисточками на ушах выглянула из листвы.
— Так ты что, перегрин? — спросила она с любопытством.
— Тише ты, пустоголовая белка, — зашипел енот и, быстро в развалку подойдя ко мне, схватил серой лапой за руку. — Пошли. Для таких разговоров лучше иметь надежные стены без ушей.
— А? Какие уши?
Енот не ответил и буквально протолкнул меня внутрь дерева, где оказалась довольно просторная с высоким, для такого зверька, потолком. Вдоль стен висели подставки с овальными камнями янтарного цвета. От них и исходил весь свет, не считая маленьких круглых окон, которые енот тут же задернул, едва вошел.