- Не думаете же вы...
Иосиф покачал головой.
- Нет, конечно, нет. Миша очень любил его, но даже ради него не мог отказаться от любимой женщины. Саша сделал это сознательно, он не смог пережить саму мысль, что теряет ее...
Марк смотрел на Иосифа. Как скоро пришел ответ на вопрос. Вчера ночью он рассматривал снимки, а сегодня говорит с Иосифом. В его голове что-то щелкнуло.
- Кем она была?
- О чем ты? - Иосиф медленно повернулся к нему.
- Чем она занималась? - сдержанно спросил Марк.
- Время было трудное, каждый выживал, как мог, - сухо сказал Иосиф.
- Но вы и дед знали об этом?
Иосиф кивнул.
- Ему надо было увезти ее отсюда, но он не мог из-за завода. Саша бы увез, да и меня здесь ничего не держало. А он не мог... - Иосиф смотрел куда-то мимо него, - они не были счастливы, - он начал медленно спускаться к дому, Марк пошел следом.
- Через полгода, после родов, она угасла. Все думали - рак. Диагноз не подтвердился, она была просто очень несчастна. Ей не к кому было пойти, и ей некому было помочь... - он посмотрел на Марка, - вот так, мальчик мой.
- А... вы?
- Что я? Что я мог? После свадьбы она не выходила из особняка, боясь кого-нибудь встретить, боясь дать твоему деду малейший повод для ревности...
Несколько минут они шли молча.
- Послушай, лучше, я тебе это скажу, - Иосиф остановился.
Марк тоже остановился и, когда он закуривал, руки его заметно дрожали.
- Что-то еще? - спросил он срывающимся голосом, для него уже было более чем достаточно.
- Да, - Иосиф говорил медленно, подбирая слова, - в общем... Твой отец повторил судьбу деда.
Марк смял горящую сигарету, не чувствуя боли от ожога.
- Что?..
Иосиф провел рукой по седым волосам.
- Я знал, что мне будет трудно это сказать, но не знал, что настолько. Твоя мама была прекрасной женщиной...
Марк смотрел на него широко раскрытыми глазами и медленно пятился...
Пинком распахнув дверь в кухню, он схватил за руку Юльку и выволок ее на улицу.
- Что случилось?! - она была насмерть перепугана.
- Мы уезжаем отсюда, - рявкнул он.
- А папка?!
- К черту папку! К черту всех! - он впихнул ее в машину и, сев за руль рванул, с места, оставив запыхавшегося Иосифа в клубах пыли.
Юлька молчала, испуганно вжавшись в сиденье. Марк после тщетных попыток раскурить сигарету, швырнул ей пачку на колени, бросив коротко:
- Прикури мне.
Юлька безропотно раскурила сигарету и протянула ему, закашлявшись. Он нетерпеливо схватил ее и жадно затянулся. Юлька боялась даже взглянуть на спидометр, с такой скоростью они неслись. Машина с визгом резко затормозила у самого крыльца дома, аллея была усыпана обломанными ветками, но Марк ничего не видел. Он вылетел из машины и несколько раз со всей силы ударил ладонями по капоту, лицо его было искажено болью и бессильной злобой. Юлька, сжавшись, смотрела на него, как затравленный зверек. Зачем?! Зачем она потащила его к Иосифу?! Что он сказал ему? Что?!
И тут Марк увидел ее. Ее взгляд. Его словно водой окатило. Он открыл дверцу машины и сказал очень спокойно, подавляя ярость и отчаяние:
- Юля, прости. Я сорвался. Я напугал тебя, прости. Пойдем. Пойдем в дом, давай, - он протянул ей дрожащую руку и помог ей выйти, - хочешь в бассейн? Пойдем, поплаваем. Не бойся, только не бойся меня. Я тебя не обижу, пойдем, - он сжал ее, возможно, сильнее, чем надо было, и повел в бассейн.
Он описывал в воде круг за кругом, ничего не видя вокруг. Вконец обессилев, он едва смог выбраться из воды. Сил хватило только взобраться на портик. Юлька бережно накинула на него махровое полотенце и спросила робко:
- Принести тебе выпить?
- Нет, - он притянул ее к себе, - посиди со мной, просто посиди со мной, ладно?
- Ты дрожишь от холода, пойдем, - она тщетно пыталась его поднять, - пойдем, тебе надо согреться, пойдем к огню, - ее голос звенел в преддверии слез.
Он судорожно прижал ее голову к своей груди.
- Ты мой огонь, ты...
- Марк, так нельзя, пойдем, прошу тебя, ты заболеешь...
- Почему он не сказал мне? Почему он мне ничего не сказал? - он смотрел на нее, не видя ее.
- Господи, да что же это... Вставай, Марк, помоги мне... Мне тебя не поднять...
Неожиданно он посмотрел именно на нее. Смотрел долго и как-то странно, словно впервые увидел. Затем, молча встал и побрел в дом, опираясь на ее плечо и приволакивая ногу. Дома она усадила его на диван, укутала в плед и, растопив камин, протянула ему виски. Все это время он неотрывно смотрел на нее.
- На, выпей.
Он выпил все одним глотком. Взгляд его затуманился.
- Я устал, - сказал он и провалился в какое-то забытье.
Юля взяла стакан из его рук и нерешительно погладила его седую голову.
О Лисовских в городе говорили всегда. Они были отцами - основателями и завод переходил от отца к сыну даже в советское время. Но говорили о них, как о заводчиках. Юля вспоминала разговоры родителей и не могла сказать, чтобы они хоть раз обсудили семейную жизнь Лисовских. Политика на заводе - да, выходки Лисовского - младшего - сколько угодно. Его бурный роман со Светой переживал весь город. Но она ни разу не слышала ничего, что бы хоть как - то касалось матери Марка, ни о ком бы то ни было еще. Словно над городом висело негласное табу.
Она услышала звук подъезжающей машины. Выглянув, узнала тарантас Иосифа и выбежала навстречу.
- Что ты сказал ему, Иосиф? Он словно с ума сошел… Что случилось?
- Не наше это дело, - отрезал тот, - вот, отдай ему. Дед его велел ему отдать.
Юлька неуверенно взяла папку, та оказалась очень тяжелой. Иосиф тут же сел обратно в машину и уехал, не проронив больше ни слова.
Юля вошла в дом и, положив папку на стол в холле, снова села возле беспокойно спящего Марка. Так она и сидела, вглядываясь в его сдвинутые брови и сжатые в жесткой складке губы. Даже во сне он был неприступен.