Изабелла знала, что монумент посвящен отцу Лодовико Франческо Сфорце — прославленному воину и завоевателю. Однако, прежде всего, статуя прославляла красоту коня — не только этого коня, но всех лошадей на свете, а в конечном счете величие Господа, создавшего столь удивительных животных. Если Лодовико поинтересуется ее мнением, Изабелла ответит, что стойкость, сверхъестественная выносливость и сила благородного животного, несомненно, символизируют качества, присущие его отцу — да и всем Сфорца, не исключая самого заказчика статуи. Однако на самом деле Изабелла думала иначе. По ее мнению, конь прославлял самого себя и своего гениального создателя, столько лет пытавшегося постигнуть природу благородного животного.
Однако Изабелле не пришлось лукавить перед Лодовико. Еще до ее приезда он вместе со своим союзником королем Карлом отбыл в военный лагерь у стен Кастелло ди Сарзана в Тоскане.
Беатриче, сообщившая сестре эту новость, показалась Изабелле раздутой, словно шар.
— Дорогая сестра, ты такая огромная! Кажется, вот-вот родишь, а все на ногах!
Изабеллу удивляло, как Беатриче умудряется удерживать равновесие с таким громадным животом.
— В отсутствие Лодовико, когда Милан скорбит о герцоге, а мой муж ожидает от германцев официального подтверждения своего титула, я должна оставаться деятельной и активной, как никогда!
Изабелла с радостью избежала бы разговоров об умершем герцоге. Она внимательно вглядывалась в лицо сестры, боясь обнаружить знаки вины, некоего скрытого знания или соучастия в преступлении. Возможно, Беатриче отведет глаза или улыбнется принужденной улыбкой, и тогда Изабелла все поймет.
Однако лицо сестры излучало только благостность и свет. Беатриче сияла, воркуя над рисунком, на котором Андреа Мантенья изобразил малютку Леонору.
— Это кроха унаследовала лучшие черты родителей! — восклицала Беатриче.
Изабелла не могла отделаться от мысли, что сестра говорит это, только чтобы утешить ее, неспособную родить сына. Она не знала, что отвечать Беатриче, уже родившей одного мальчика и ожидающей другого. Ибо в такой громадной утробе, где поместился бы даже теленок, мог находиться только здоровый малыш мужского пола, но никак не девочка.
Толстая нянька привела маленького Эрколя. Толстуха крепко держала его за руку, чтобы малыш не споткнулся. У сына Беатриче были сияющие темные глаза и яркие темно-каштановые волосы. Он унаследовал чувственные губы Лодовико. Изабелла схватила малыша на руки и покрыла его голову и лицо поцелуями. Мальчик смущенно уткнулся тете в плечо, поэтому поцелуи Изабеллы пришлись в основном на волосы. Юный Эрколь извивался у Изабеллы в руках, а она пыталась заглянуть ему в глаза.
Беатриче называла сына Максимилианом, что неизменно заставляло сестру морщиться.
— Макс, спой-ка свою новую песенку тете Изабелле, — попросила Беатриче.
Мальчик отказывался, яростно мотая головой.
— Макс, а ну-ка покажи нам, где твой братик?
Ручка малыша, словно стрела, уткнулась в материнский живот.
— Скажи тете Изабелле, как его зовут.
— Франческо! — выпалил сын.
— В честь великих воинов — дедушки и дяди, — гордо промолвила Беатриче.
Изабелла прекрасно понимала, что после отказа Франческо поддержать Лодовико он вряд ли назовет своего второго сына в честь дяди. Мальчик — если ребенок окажется действительно мальчиком — получит имя в честь покойного кондотьера, что восседает на великолепном коне работы Леонардо. Изабелла решила перевести разговор на более безобидную тему.
— Как ни гневался Лодовико, как ни затягивал magistro работу, результат превзошел все ожидания!
— Даже император Максимилиан был потрясен статуей, — отвечала Беатриче. — Magistro оказал нам всем великую честь.
— Лодовико будет польщен тем, что тебе понравилась статуя. Прошу, не откажись завтра утром сопровождать меня, — таинственно добавила Беатриче, — уверяю, ты не пожалеешь.
На следующее утро Изабелла вместе с Беатриче отправились на западную окраину города к монастырю Санта Мария делле Грацие — пристанищу монахов-доминиканцев. Лодовико пожертвовал монастырю немалую сумму. Беатриче превозносила щедрость мужа. Однако Изабелла видела за этой щедростью и другие мотивы — доминиканцы были влиятельной политической силой. Теперь, после смерти Лоренцо Великолепного, фра Джироламо Савонарола с удвоенной энергией принялся за искоренение людских пороков. Чем больше Лодовико ублажал доминиканцев, тем меньше они совали нос в его дела.