Наверное, она все-таки заснула, потому что плечи затекли, и немного болела шея, видимо, от того, что голова так неловко лежала на сложенных на столешнице руках. Небо за окном стало серым, в доме стояла все та же невыносимая тишина.
Хильд снова поднялась на второй этаж, откуда было видно, что происходит за заборами соседних усадеб, и вздрогнула. Машины вернулись. Несколько стояли во дворе, какие-то перед домом конунга, остальные выстроились в цепочку на улице вдоль тротуаров. Окна первого этажа в доме Фрейи были ярко освещены. Там явно что-то происходило, но при этом никто не попытался сообщить ей, что случилось… и куда делся Орвар.
Во дворе дома конунга по-прежнему развевался его флаг, но у машин стояли люди. Курили, тихо переговаривались, выносили на улицу столы. Из-за дома тянуло жареным мясом.
Едва Хильд ступила за дверь, на нее нахлынуло предчувствие беды. Здесь мужчины уже не прятали оружие под пиджаками и куртками. Воздух гудел от сдерживаемой ярости. Но на столах она не заметила ни одной бутылки не то что водки, даже пива. Вода, вскрытые ампулы лекарств, окровавленные и чистые бинты — это все. Откуда-то доносился голос конунга, спокойный, слишком спокойный, словно ледяной. Двойные двери столовой были широко распахнуты. В конце длинного стола сидел Орвар. Его майка и свитер валялись на полу, кобура лежала у локтя, плечо и рука были покрыты полосами застывшей крови.
— Готово. — Сидевший рядом Кьяртан выпрямился, что-то звякнуло в пустой стеклянной пепельнице. — Можно зашивать.
— Орвар. Ты ранен?
Он мельком посмотрел на нее и отвернулся. Как будто это была не она, не Хильд. Как будто он вообще не знал ее.
— Пойдем, Хильд. — Кто-то потянул ее за рукав. — Не нужно сейчас мешать мужчинам.
За спиной Хильд стояла Фрейя.
— Он ранен? — Хильд позволила увести себя из гостиной. — В него стреляли? Ему нужно в больницу!
— Не нужно, все в порядке. Кости целы, а мелкие раны на эйги заживают почти без следа.
Пулевое ранение в руку считалось мелким? С другой стороны Хильд видела на теле Орвара несколько толстых, больше похожих на валики рубцовой ткани, шрамов; страшно подумать, как выглядели поначалу те раны.
— Другие пострадали больше. — Сказала Фрейя. — У нас трое раненых и один убитый. Совсем молодой парнишка, это была его первая война.
Хильд прикрыла рот ладонью. Она сама не понимала, что испугало ее больше, количество пострадавших или слово «война». «Почему именно сейчас?», спросил тихий голос в ее голове. В последние недели все шло так хорошо. Орвар обучал нескольких мужчин, которые должны будут заменить его. Они собирались отпраздновать Йоль со Стаей, а потом уехать.
Сначала в Паялу. Фрейя не нашла в городских записях подтверждений о существовании Хильд Йоханссен, но должна же отыскаться хоть какая-то ниточка, какая-то зацепка. А потом, сказал Орвар, они уедут в Норейг, так эйги называли Норвегию. Там фьорды, горы, мало людей и больше свободы для берсерка. Если угроза внезапного оборота исчезнет, они смогут переехать в какой-нибудь город. В любой, Хильд было все равно, лишь бы с Орваром.
И вот теперь всем их планам угрожала война. Она встряхнула головой и встала. Нужно было поговорить с Орваром, пока он снова не умчался воевать.
Она нашла его в саду. Орвар сидел на скамейке, слегка припорошенной снегом, все в тех же закапанных кровью джинсах, но в чистой майке, великоватой даже для его большого тела. Наверное, с плеча Хокона, тот был настоящим великаном. Рядом стоял стакан, но Орвар не пил, а стряхивал в него пепел. Хильд поборола в себе желание принести ему куртку — все никак не могла привыкнуть к его нечувствительности к холоду — села рядом и тесно прижалась плечом.
— Как рука? — Спросила она.
Он вытянул вперед правую руку с чуть согнутыми, как когти, пальцами.
— В порядке. Оружие держать могу.
Этого она и опасалась.
— Мунгики объединились с хашишийя и одновременно напали на наши точки в разных районах. Их было намного больше, чем нас… намного. — Заговорил он наконец. — И мы оказались не готовы. Я оказался не готов.
— Орвар…
— Они убили Гуннара, внука дяди Олафа. Первая война, ему было пятнадцать лет.