– Вставай, соня! Завтрак поспел, – будила его Федосья. – Ночью звезды считаешь – утром нежишься.
– А я ровно и не спал.
– Кричал ты во сне шибко.
– Сон дурацкий приснился.
– Кого видел?
– Бабу голую, – пошутив, соврал Пронин.
– Ежели голую, да еще чужую – ясно, что дурацкий. Чужие бабы к добру не снятся.
Новый начальник партии оказался человеком обстоятельным и неторопливым. Он несколько раз перепроверил противофонтанную арматуру, провел тренировки, каждому точно расписав его обязанности, высчитал – хватит ли раствора, чтоб задавить вылетающий вместе с водою газ, цемента, прочны ли задвижки и все ли твердо усвоили, что должны делать. «Ходит как муха сонная. Видно, не случайно фамилию-то свою носит!» – ворчал Пронин, бросая на Мухина косые, недовольные взгляды. Тот улыбался рассеянно, хлопал пушистыми ресницами и по каждому пустяку обращался с советом. Впрочем, советовался он не только с Прониным. Кеша, например, насоветовал на случай пожара запастись насосами и огнетушителями. Конечно же, против взрыва эта защита слабая, горящий фонтан огнетушителем не забьешь. Но ведь огонь может перекинуться на поселок, который только что спасали от потопа... Да и нет под рукой никаких других противопожарных средств. И потому Мухин вылетел самолетом в округ, раздобыл там четыре пожарных машины и, погрузив их на тракторные сани, теперь добирался с санным обозом. А время шло... Фонтан по-прежнему орал, не давая покоя ни днем, ни ночью. Волков почти не уходил с площадки. Все, что зависело от него, он сделал и теперь молчаливо ждал.
– Мы свой урок выполнили. Пришел ваш черед. Не подведете? – выдав свое нетерпение, спросил Пронина.
– Да уж как-нибудь, – хмуро отозвался тот. Он тоже нервничал, а тут еще и Вьюн появился. Одет по-дорожному, с мешком за плечами, на лыжах. Этот всегда не к добру появляется.
– На охоту, Осип Матвеич? – приветливо спросил его Волков.
– Ухожу от вас... совсем, – отозвался устало Вьюн. Болезнь его, что ли, скрутила? Бороденка побелела и заклочилась, глаза отусклели, взгляд стал безразличным и вялым. Руки держались за лямки мешка, соскальзывали и снова устало поднимались к лямкам. Сдал, сдал Осип Матвеич!
– Правосудия испугался или... прогресса?
– Дух здесь спертый... Тишина ушла. Кажись, навеки ушла.
– Не ошибся: навеки, – забасил Пронин, недолюбливавший старика. Уходит – туда ему и дорога. Нечего вынюхивать здесь, высматривать, добрых людей смущать. – Больше не видеть вам тишины. Скоро вся Сибирь на дыбы станет. Так что в леса-то напрасно бежишь: шум настигнет.
– Не успеет, – невесело усмехнулся старик. – Я раньше помру.
– Тебе виднее. – Пронин досадовал: с часу на час явится с санным обозом Мухин, а тут Волков на глазах вертится да еще и старик этот.
– Оставайся, Осип Матвеич. Через день-два скважина замолчит,– сказал Волков, немало удивив Пронина. Жалеет он, что ли, об этом никчемном старичишке? Наверно, жалеет. Ишь как голос-то дрогнул!
– Здесь замолчит – в другом месте хайло разинет, А как все вены земле вспорете – тут и свету конец, – предсказывал мрачно Вьюн. Тут бы рассмеяться в лицо новоявленному пророку, ведь всякому ясно: чушь старик порет! А Волков принимает его всерьез.
– Конец света мы не планируем, Осип Матвеич! А вот застою – конец.
Внучонок у меня, Петрушка, вертлявый, шустрый такой козленок, – сочувствуя остающимся и вроде бы их жалея, опять заговорил Вьюн. Ему ли сильным сочувствовать? В самом едва душа держится. – Увязался однеж со мной за шишками. Кедр – верхушки не видно, а ему что – шмыгает не хуже бельчонка. Аж к самой вершинке подобрался, сел на сучок и обивает. А сучок-то возьми да подломись... Ладно копна на его счастье под кедром-то оказалась... Уцелел постреленок... Могло и не оказаться копны-то!
— Ага, ну что ж, смысл сей притчи мне ясен. Не думай, Матвеич, что мы уподобимся твоему Петрушке. Умные люди продумали все, рассчитали. Сколько нефти уходит, столько же на то место воды закачивается. Так что можешь быть спокойным: не сожмется земля. Вон в Азербайджане целое море нефти добыли, а никто пока еще под землю не провалился. Все, что делается здесь, делается разумно и на пользу людям.
– Загазованную воду в реку гоните... рыба задохлась... дома вон подмыло... Это все тоже во благо? – тонким, злым голосом выкрикнул Вьюн, напружился весь, точно собрался прыгнуть на собеседника и укусить его или ударить. А что, такой может! Выстрелил же в лисянского директора. И здесь не оробеет, всадит жакан промеж бровей.