Жизнь, собственно, прошла уже... Ну, пусть не вся жизнь, но две лучшие ее трети. Даже оглянуться не успел, как состарился. Все ждал чего-то лучшего, а сам мотался по свету, то воевал, то бродяжил и до того свыкся с полем, с бродяжничеством, что сейчас на цепи не удержишь под крышей. Когда станет совсем невмоготу, когда придавят болезни и неудачи, когда обозлится начальство, заскрипят изношенные, испростуженные суставы – вдруг явится мысль: «Все, завязываю! С будущего сезона осяду в городе!» Но съездишь в отпуск куда-нибудь на юг, погреешь пузо на солнышке, грузинского винца выпьешь, сыграешь раз-другой в бильярд, побываешь на экскурсии – и программа исчерпана. Дальше начнутся повторения. Все те же поездки, то же вино и море то же. Надоело! А миновала только неделя отпуска. «Как здесь люди-то живут? И я, дурак, собирался домик купить у моря...» – собирая вещички, начинает удивляться опрометчивости своей Пронин. Здесь все чужое: и хлеб, и воздух, и люди... С родной-то землей разве может какая другая земля сравниться? Не-ет, жить надо там, где родился... И помирать там же... Что это я о смерти-то? Поскриплю еще... время не вышло.
Вот так всегда: начнешь вспоминать детство, потом обязательно вильнут мысли в сторону. Часто вперед заглядывать начал... за самую последнюю черту. Не о смерти теперь забота. Она придет в свое время. Надо вот скважину укротить... Пойду все-таки, пособлю ребятам...
Он вышел из конторки и направился к буровой. В белом, чуть затуманенном парами абрисе вышки что-то мгновенно изменилось. Беззвучно, то есть звук-то был, и, наверное, очень громкий, но его глушил рев скважины, и потому казалось, что льдина рушится беззвучно. Сердце бешено рванулось вверх. Льдина упала.
Через реку тянулся санный обоз. Мухин, ехавший на оленях, опередил его и, увидав Волкова, спрыгнул с нарты.
– Читали? – спросил он, размахивая газетой. – Потрясающая новость!
– «Первая ласточка», – прочел Волков неброский заголовок на второй странице и тотчас наткнулся на знакомое слово «Гарусово». – Так это же про нас, Иван Максимыч! И первая ласточка – наша скважина?
– Вы на подпись обратите внимание, – улыбаясь, сказал Мухин. – Это, пожалуй, самое существенное.
– Енохин, начальник Новообского геологического управления. – Волков, себе не веря, перечитал еще раз: нет, как будто не ошибся. – Это не опечатка?
– Нет, все правильно. Я говорил с ним по телефону. Он заявление на стол выложил: «Дело сделано. Ухожу». Заявление порвали, конечно... Ну и вот...
– Да, да, – радостно повторял Волков. – Вот это да! Как говорится, наша взяла?
– Есть и еще одна новость... Я встретил капитана из областного управления... Завели разговор об охоте, Вьюна вспомнил, естественно. Капитан даже пиво не допил. Они, оказывается, разыскивают старика.
– Зевнул твой капитан. Вьюн – он и есть вьюн, ускользнул. Да пусть на воле век доживает. Вреда от него особого нет.
– Как сказать! – с сомнением покачал головой Мухин. – Он уж в Лисянске побывал... Какого-то браконьера, что ли, завел в лес, привязал ему к деревянному кресту руки и отпустил... Если выйдешь, сказал, твое счастье. А сожрут звери – убыль не велика.
– А, – усмехнулся Волков, – ну и что звери? Побрезговали?
– Выбрел он... только язык от страха отнялся.
– Поделом, – сказал равнодушно Волков и, поглядев на вышку, с молчаливым ужасом ткнул в ту сторону пальцем. С вышки падала льдина.
– Там же люди! Что ж они... зачем без меня-то? – в отчаянье закричал Мухин и громадными прыжками понесся к устью. Навстречу ему шли четверо, неся на руках окровавленного Олега. Еще несколько человек окружили упавшего Пронина и пытались привести его в сознание.
– Не углядели... – склонившись над мертвым Прониным, сказал Волков. – Как же это мы, а? Сразу двое... самый главный народ...
– Льдина ухнула... – ответил за всех Кеша. – Кто ж знал, что у нее на уме-то?
– Кто позволил? – загремел вдруг Мухин. Лицо его исказилось. Из глаз текли крупные слезы. – Кто позволил, я спрашиваю, начинать без меня?
– Сергеич велел... мы начали...
– Так... ну, – Мухин махнул рукою, осекся. Да, с этого уже не спросишь. Да и в том разве теперь дело? Люди-то какие погибли! – Как же я без них? Куда?
– Иван Максимыч, – осторожно напомнил ему Волков. – Сейчас не время. Возьми себя в руки. Люди ждут указаний.
– Ждут, да, конечно. А этим указывать не надо.
– Не теряй голову, Ваня! Подумай, кого послать на их место.
– И думать нечего, – мотнул головой Шарапов. – Я пойду.