Санитарный самолет между тем прибыл и, забрав Степу, вылетел. Сима увидела его на взлете.
Уж трижды сходили на Лебяжий тракторы, а Саульский отмалчивался. «Из списков нас вычеркнул, что ли? Мы пока еще числимся», – думал Мухин, глуша в себе тревогу и лихорадочно переправляя на остров все, что было возможно.
Двадцать восьмого февраля – утро румяное разалелось – в Курье приземлились два тяжелых вертолета, прибывших из Уржума. Шла планерка. Старший из летчиков, тугощекий, как утро, румяный, молодцевато доложил:
– Прибыли в ваше распоряжение.
– Прибыли... – спохватился Горкин и прикусил ус. «Прибыли... как же так? Радиограмму-то я не отправил!»
– Вот и прекрасно. Давно вас ждем, – удивляясь его смущению, сказал Мухин и, закрыв планерку, отметил авиаторам маршрутный лист.
– Лебяжий? – насупился старшой, прочитав маршрутку. – А в главке толковали про Белогорье...
– Не беспокойтесь, вы свое получите.
– Тогда порядок. Главное – обеспечьте нам фронт работ! Чтобы не гонять борта пустыми.
– Это уж не ваша забота! – резко осадил пилота Горкин и, взглянув на Мухина, тотчас потупился. Он редко смущался, а если смущался, то умел это скрыть. А Мухин смотрит на него изучающе. Просвечивает как рентген. «Может, сознаться? Ну, забыл, с кем не бывает?»
Радиограмма была липовой. Но хоть как-то мотивировала задержку на Лебяжьем: «Дальше двигаться невозможно. Вынуждены базироваться на Лебяжьем. Ждем вашего решения. Мухин». Не передав ее, Горкин совершил первое предательство, осознав это только теперь.
Случилось это вот как. Время было позднее. И Татьяна Борисовна уже заперла аппаратную. На всякий случай спросила:
– Передать сейчас или утром?
– Можно утром. Сейчас вряд ли кого застанем, – Горкин взглянул на часы: девять. От нечего делать, спросил: – Вы почему до сих пор здесь?
– Игорь улетел на Р-8. Одной дома скучно.
– И у меня вечер свободен. Музыку любите?
– Кто ж ее не любит? – Татьяна Борисовна покраснела. Она давно ждала приглашения. «Вот новости! Смутилась...» – удивился Горкин. Но он не понял. Татьяна Борисовна разрумянилась оттого, что не ошиблась в своих ожиданиях.
– У меня есть приличные записи.
– Я зайду.
– Была музыка. Был коньяк. Словом, один из вечеров, которые запоминаются надолго.
О радиограмме забыли.
– Что ж, – изобразив беспечность, сказал Мухин, – будем считать, добро дано. Давайте форсировать. Игорь Павлович вплотную займется передислокацией. Я – обустройством Лебяжьего... А вы, – Мухин посмотрел на Горкина, щелканул черта на пепельнице. – Вы пока осваивайтесь...
«Как же это я опростоволосился? – корил себя Горкин. – Связался с этой стервой – мозги раскисли... Надо кончать с ней... надо кончать!»
Мухин разрешил ему заниматься в своей библиотеке, которую долго и тщательно собирал и всюду возил за собой. Среди специальной литературы хранились три клеенчатых тетради. Горкин, обнаружив их, с жадностью вчитывался в каждую строчку. Однажды за этим занятием его застал Мухин, но сделал вид, что ничего не заметил.
Тетрадки, исписанные мелким бисерным почерком, могли послужить основой интереснейшей монографии. Четвертую – Мухин хранил ее в столе – Горкин выудил позже. Она принадлежала другому человеку. «Ваня, тебе завещаю, – было вихлясто выведено на первой странице. – Доведи наши домыслы до ума. Ен...» И дальше невразумительная кривая. Но Горкин уже встречал эту подпись на старых приказах. «Это же клад, клад! – ликовал Горкин. – Но... как им воспользоваться?»
– Я случайно наткнулся на ваши записи... прочел, – предварительно все обдумав, начал Горкин.
– Читай, не жалко.
– Что же вы не публикуете это? Ведь это... вы понимаете, что это значит?
– Немножко, – усмехнулся Мухин. – Осталось Саульского убедить. И, кроме того, проверить факты...
– А если напечатать в дискуссионном порядке?
– Начнутся турусы на колесах. А мне аргументы нужны, доказывающие состоятельность прогиба... Что же касается статейки...
– Статейка, простите меня, – перебил поспешно Горкин, – лучший способ обратить на себя внимание.
– Я предпочел бы, чтоб нас оставили без внимания... пока не добьемся результатов, – рассмеялся Мухин.
– Ваня, – подав им чай, подключилась Раиса, – по-моему, Эдуард Григорьевич прав. Без внимания вас не оставят... если ты имеешь в виду Саульского. И заручиться поддержкой журнала не лишне.