— У пехотинцев на дирижабле, есть обычай, писать дополнительные куплеты к своим любимым песням во время дежурства. Только лучшие…
— Имеешь ввиду, самые непристойные, — вмешалась Гвен.
Бенедикт склонил голову в подтверждения.
— Только лучшие сохранились, но даже так после нескольких веков воздухоплавания…
Гвен изогнула бровь.
— Ты намекаешь, что они будут продолжать это всю ночь, не так ли?
— Гораздо дольше, если не устанут, — сказал Бенедикт. Он прищурился на веселого, разрумянившегося эфироманта. — Однако, интересно, где их узнал Мастер Ферус.
— Я, конечно же, был пехотинцем! — рявкнул Ферус. Затем он и несколько клиентов таверны проорали в унисон. — Semper fortitudo!
Гвен вздохнула.
— Fortitudo, мисс Ланкастер, — сказал Мастер Ферус и плюхнулся со стола на стул с изяществом (или, по крайней мере, пьяным безрассудством) гораздо более молодого человека. — Старое, старое слово, даже по моим меркам. Вы знаете, что оно значит?
— Сила, — быстро сказала Гвен. — Сила навсегда.
— Ага, но что за сила? — спросил Ферус, перекрикивая рев очередного певца, затянувшего новый куплет.
В котором описывалось, как длинный огурец фермера провалился в грязную дыру, но Гвен не хотела ничего знать об этом.
— Сэр?
— Существует множество, монжество видов силы. Фортитудо кое-что совершенно особенное. — Он показал пальцем на бицепсы Бенедикта для демонстрации. — Не такая грубая сила, совсем нет. Это означает нечто большее — внутреннюю силу, силу цели, нравственное мужество. Сила бороться, когда кажется, поражение неизбежно. Сила продолжать верить, когда кажется, что никто не знает или всем плевать.
Он крутанул свою кружку и посмотрел на Гвен.
— И сила жертвовать собой, когда жертва на благо других, даже если вместо себя можно предложить кого-то другого. Особенно тогда.
Гвен коротко улыбнулась.
— Как, эм…
— Поверхностно и бесцельно? — быстро предположил мастер Ферус.
— Я собиралась сказать интересно, — укоризненно поправила Гвен.
— И это самое дипломатичное, что она может изобразить, — заметил Бенедикт.
Гвен пнула своего кузена под столом.
— Мастер Ферус, уже поздно.
— Действительно, — сказал эфиромант и прикрыл зевок одной рукой. — Возможно, пора рассмотреть вопрос о прекращении нашего расследования, пока мы не узнаем новостей от наших полевых агентов.
— Имеете в виду кота? — спросила Гвен.
— Совершенно верно. — Мастер Ферус внезапно всмотрелся в Бенедикта. — Послушайте, мой мальчик. Вас что-то заинтересовало?
Кошачьи глаза Бенедикта были сосредоточены дальнем конце бара, где хозяин таверны тихо переговаривался с полным решимости, вновь прибывшим мужчиной. Этот тип был довольно крупным и плотным человеком в зеленых авиационных крагах и кителе, отделанном густым серо-коричневым мехом какого-то существа с поверхности, заставляя его и без того массивные плечи выглядеть нечеловечески широкими. На обшлагах были две широких нашивки командира дирижабля. Его квадратное лицо покраснело и разрумянилось, он ударил кулаком по барной стойке так сильно, что было слышно даже сквозь хор певцов.
— Что!?
Огромная рука метнулась через стойку и схватила хозяина гостиницы за ворот.
Возмущенный трактирщик бросил на их столик нервный взгляд и что-то тихо сказал здоровенному аэронавту.
— Ага, — сказал Бенедикт. — Теперь я понимаю, почему наш хозяин так неохотно сдавал нам комнаты. Он уже пообещал кое-кому другому.
— Это не форма Флота, — заметила Гвен.
— Нет, — сказал Бенедикт. — Это вообще не форма. Он, определенно, капитан частного судна.
— Олимпиец, судя по цвету и меховой отделке его куртки, — вмешался мастер Ферус. — Олимпиец и, кажется, разгневанный. Что забавно, если вы знаете историю.
Олимпиец после нескольких, тщательно подобранных слов отпустил, наконец хозяина таверны, а затем, нахмурившись, направился к их столику. Гвен изучала его в качестве потенциального противника, как ее учили, и поняла что встревожена. Человек слишком легко двигался для своей комплекции, и его координация (как и можно было ожидать от аэронавта) была превосходной. Хуже всего, его глаза, быстрые и бдительные, оценивали комнату, пока он двигался, признак человека, который всегда настороже.
Гвен достигла некоторых скромных умений в рукопашном боевом искусстве последователей Пути, но у нее не было иллюзий относительно своей способности справиться с более крупным или лучше обученным противником без элемента неожиданности.