Истербрук невозмутимо взглянул на Реджи.
— О?
— Закон гласит, — продолжил Реджи, — что секундант дуэлянта должен быть гражданином хаббла и в хороших отношениях с законом.
Реджи усмехнулся Роулу.
— И поскольку я не вижу здесь никого подобного, я могу только заключить, что мисс Тагвинн пришла без секунданта. Я настаиваю, чтобы она была наказана в соответствии с законом башни, а на ее Дом наложен соответствующий штраф.
Желудок Бриджит подпрыгнул. Подобное случалось в тех редких случаях, когда кому-то нужно было наказать Дом, который не был уязвим в остальных отношениях, когда штраф назначали за нарушение закона башни, суммы обычно были чудовищны. Даже самый маленький штраф, который наложат на ее отца, буквально пустит его по миру с протянутой рукой.
— Господин Астор, — сказал Истербрук, и к удивлению Бриджит его голос тоже был достаточно громким, чтобы разноситься далеко. — Когда дело доходит до соблюдения буквы и духа закона, ваши рвение и фанатизм довольно избирательны.
Он запустил руку в куртку и достал сложенный листок.
— У меня в руках письменное свидетельство, рассмотренное и нотаризованное судьей Хелен Соломон. Здесь говорится, что упомянутый Роул, непосредственный наследник Дома Тихих лап, вместе с остальным своим Домом поклялся поддерживать Его Величество, Эддисона Магнуса Джеремаю Альбиона, первого гражданина и Правителя Альбиона. Далее в свидетельстве указано, что он проживает в хаббле Монинг и против него не выявлено ни одного действующего штрафа или ордера. Таким образом, он действительно является, уважаемым гражданином хаббла.
— Что? — сказал Реджи. — Какой Дом?
Истербрук спокойно передал ему лист с записями.
Реджи схватил его и уставился, читая. Его щеки налились багрянцем, а в толпе снова началось бормотание.
Взгляд Бриджит упал на невзрачного, слегка помятого мужчину, стоящего неподалёку в первом ряду зевак. В отличие от остальных, он ни с кем не разговаривал. Было в нем что-то знакомое, что-то напоминающее о первых днях школы, но она не могла зацепиться за нужное воспоминание. Его седеющие волосы были растрепаны, костюм давно вышел из моды, и если бы он не был единственным человеком в поле зрения, который казался абсолютно спокойным и не отвлекся на слова Истербрука, она могла бы его никогда не заметить. Она почувствовала, что его глаза смотрят на нее. Искорка веселья проскочила в них, и он подмигнул ей.
Бриджит моргнула. С его стороны это было довольно смело, кем бы он ни был. Может, он был одним из торговых партнеров ее отца, кто-то, кого она встречала в детстве? Она была уверена, что запомнила бы. И почему она глазела на этого мужчину, в то время, как создавался один из важнейший легальных прецедентов в истории башни? Котов признали гражданами хаббла. И, похоже, со всеми правами — и что гораздо важнее — со всеми обязанностями, которые накладывал этот статус. Коты и люди поддерживали давно сложившиеся связи, но они были полностью неофициальными, и любая сторона могла их нарушить, не навлекая на себя чудовищных последствий. Но заявление Истербрука только что сильно нарушило сложившееся равновесие, и возможно, с ужасом осознала Бриджит, не во благо всех вовлеченных сторон.
— Это не… — Реджи запнулся. — Коты не являются…
— В соответствии с законом, сэр, — спокойно сказал Истербрук, — являются. У вас есть другие возражения, прежде чем мы продолжим, сэр? Или возможно, вы передумали и согласны прекратить это бессмысленное разногласие?
Реджи сощурил глаза, взгляд его остановился на Бриджит и Роула.
— Ты превращаешь благородную традицию в фарс, зверечеловек.
Кошачьи глаза Истербрука превратились в щелочки, и когда он заговорил, в груди его послышался намек на рычание.
— Я просто выполняю свои должностные обязанности, господин Астор. Если это вас как-то расстраивает, это не мои проблемы.
Друзья Реджи обратили внимание на рык и плотнее собрались вокруг него.
Именно в этот момент за спиной у Бриджит раздались шаги и Гвендолин Ланкастер и Бенедикт Сореллин возникли из толпы. Оба были одеты в гражданскую одежду, Гвен в жемчужно-серое платье со вставкой и жакет, а Бенедикт — в простой, довольно скромный, черный костюм. Оба они, заметила Бриджит, надели наручи, толстая медная проволока оружейной решетки закручивалась вокруг их левых предплечий.
— Мы опоздали? — спросила Гвендолин. Бриджит до сих пор не понимала, как аккуратная некрупная аристократка могла вкладывать столько уверенности и гордости в свой невзрачный голос.