— Что?
Баярд плюхнулся на тесный диван Гримма.
— Именно. Боюсь, что этот налет ужасно потрепал старого Уотсона.
— Почему?
— Потому что противник затеяли эту атаку, чтобы манипулировать им, и они преуспели. Они дергали его, как куклу на струнах. Если бы только какой-то бедный дурак случайно не бродил рядом с Ланкастерской чановой…
Байард отсалютовал бокалом Гримму.
Гримм закатил глаза.
— …Ответ Уотсона может стоить Альбиону его самого ценного ресурса. — Байард хлебнул бренди. — Поэтому он и проявляет максимальную осторожность, чтобы не попасть в другую такую ловушку.
— Если, конечно, — сказал Гримм, — они не пытаются манипулировать им, заставив приложить все усилия, собирая все наши корабли в одном месте.
— Именно. — Байард вздохнул. — Каждое звено Первой эскадры в настоящее время плавает в гигантском хороводе вокруг Шпиля, ожидая неприятностей, как какая-то кровавая карусель. Некоторые из нас пытались призвать к здравому смыслу, но ты же знаешь старого Уотсона.
— Он довольно хорош в оборонительной тактике, — сказал Гримм.
— Я согласен, — сказал Байард. — Проблема в том, что он довольно плох в оборонительной стратегии. Нам нужно слать корабли, чтобы бить аврорцев в их домашнем небе, заставлять их думать об обороне. Проклятый дурак поощряет их проявлять инициативу.
Гримм нахмурился и сказал:
— Какое отношение это имеет ко мне?
Байард нахмурился.
— Давай без этого. Ты флотский, Мэд. Как и я.
— В реестре Флота говорится другое.
— У нас война на носу, — ответил его друг. — Сейчас не время для мелких обид. Нам нужен каждый квалифицированный капитан, которого мы можем получить. Я хочу, чтобы ты вернулся.
— Я был уволен с позором. Я не могу вернуться.
— Ты опытный боевой командир, — возразил Байард. — И ты заслужил больше, чем просто уважение своими действиям в Ланкастерской Чановой. Премьер-министр Альбиона лично наблюдал, как вы защищаете его дом, его людей и его средства к существованию через окно своего кабинета. Если ты вернешься во флот и предложишь свои услуги, я думаю так, ветры иногда несут в нужном направлении, а у тебя сейчас попутный ветер — у меня есть место капитана в моей эскадре.
Гримм резко поднял глаза.
— «Доблестный», — просто сказал Байард. — Мне нужен капитан флагмана.
Что-то в груди Гримма шевельнулось, что-то, что он забыл за последнее десятилетие — голос гораздо более молодого, гораздо менее опытного Фрэнсиса Мэдисона Гримма, полного решимости добиться права управлять кораблем Флота. Он не был уверен, было ли это похоже на фейерверк, взрывающийся в его груди, или головокружение от пьяного падения с лестницы.
— Ты ненормальный. Я никогда не командовал кораблем Флота.
— Нет, — сказал Байард, его голос стал тверже. — Командовал.
— Неофициально, — Гримм сплюнул. — Не на бумаге. И ни один офицер, как бы он не был популярен и любим, не получает проклятый тяжелый крейсер в качестве своего первого корабля.
— Правила созданы, чтобы их нарушать, — ответил Баярд. — То, что они сделали с тобой, было неправильным. Я не вижу способа, как можно исправить ту несправедливость.
— Я сейчас работаю на Шпилеарха, — сказал Гримм.
— Я знаю. Но это твой шанс, Мэд. Шанс все исправить. Вернись к командованию Флота со мной. Предлагаю воссоединиться.
Гримм сузил глаза.
— Ты хочешь, чтобы я пошел к ним. Пошел с шляпой в руках и попросил их светлость милостиво вернуть меня.
— Война, Мэд, — сказал Баярд, наклоняясь вперед. — Это больше, чем я. Это больше, чем Гамильтон Рук и его семья. Это даже больше, чем твоя раненая гордость. Ты нужен нам.
— Тогда я с нетерпением жду уведомления в письменной форме об очищении моего имени и восстановлении моего звания и репутации на флоте, — сказал Гримм.
Байард рассвирепел.
— Черт возьми, Мэд. У тебя есть обязательства. Долг.
— Во многом ты прав. Но мой долг перед Флотом я закрыл много лет назад. Теперь у меня есть другие обязательства.
Байард только смотрел, излучая гнев каждой порой. Гримм встретил его взгляд без враждебности, но неуступчиво.
Через мгновение Баярд, казалось, сдулся. Он издал отвратительный звук и проглотил коньяк одним глотком.
— Черт возьми твою гордость.
Гримм прикончил свой стакан и позволил ликеру обжечь горло, почти испугавшись, что от суматохи в груди может вспыхнуть.
— Алекс… То что ты просишь меня сделать — я этого не сделаю. Я не могу этого сделать. Не могу.
Наступила тишина.
— Эбигейл сказала так же, — наконец произнес Байард. — Но я должен был попробовать.
— Спасибо, — сказал Гримм. — В самом деле.
Байард повел плечом, отложил рюмку и встал.
— Еще хотел заблаговременно предупредить — твой старпом скоро вернется на действительную службу. Они призывают всех, кого когда-то уволили и всех доступных резервистов с торговых кораблей.
— Полагаю, это не удивительно, — сказал Гримм, поднимаясь вместе с ним.
— Как он? — спросил Байард.
— Он справится, — твердо сказал Гримм. — Когда?
— Неделя, не больше — сказал Байард.
— Я приму меры, — сказал Гримм, и они вместе отправились на палубу. — Передавай Эбигейл привет.
— Ты должен прийти к нам на обед в ближайшее время, — сказал Байард. Затем поморщился. — Если война позволит.
— Буду рад.
— Эта… договоренность, которая у тебя со Шпилеархом, — сказал Байард. — Надолго?
— Может быть. Может — нет.
— Тогда я оставляю за собой право снова поговорить с тобой по этому вопросу.
— Мой ответ не изменится.
— Нет. Я и не надеялся. — Байард поднял голову, а затем немного наклонил в сторону. — Капитан, — сказал он. — А что это на самом верху вашей фок-мачты?
Гримм поднял глаза, следуя взгляду Байарда, где была очерчена на фоне солнечного тумана маленькая крепкая фигурка. — Очевидно, — сказал он, — это кот.