Гвендолин удовлетворенно улыбнулась своим мыслям и последовала вместе с остальными за монахом.
Она была совершенно не подготовлена к тому, что открылось им внутри храма. Она ожидала скромного убранства, и в целом так и было. Но монахи превратили двор за тяжелыми воротами в сад, такой пышный и густой, что даже сады в имениях ее семьи, не шли ни в какое сравнение с ним.
Каждый квадратный фут, насколько хватало глаз, который можно было засеять, был усеян грядками и клумбами огороженными кирпичом и, наполненными плодородной черной землей, бережно перенесенной с поверхности. Каждую грядку покрывала тонкая сеть шелковых нитей, унизанная маленькими люмин кристаллами, которые светились как тысяча звезд, купая весь двор в ослепительном серебряном сиянии. Под рукотворными сетями света росли фруктовые деревья, виноградные лозы, длинные ряды овощей и зерновых, кроме этого хватало и цветов, карликовых деревьев, папоротника и лиственных кустов, которые она не смогла опознать. Продукты питания, растущие из грязной почвы с поверхности, вместо полагающегося гидропонного парника с разветвленной системой ухода и подкормки. Сама мысль об этом была слегка тошнотворной. Зачем делать такое?
Запах этого места был просто шокирующим. Он наполнял воздух буйством ароматов острых и едких, гниловатых и сладких, и, прежде всего, очень, очень живых. Сам воздух казался другим, плотным и набухшим от влажности. Больше всего впечатляло ощущение безудержной жизни, растущей столь же дико, как смертельный зеленый ад, покрывающий поверхность мира, и она почувствовала, как сердце ускорилось в немедленной иррациональной реакции инстинктивного страха.
Ее рациональная часть утверждала, что здесь нет никакой опасности. Несколько монахов тихо передвигалось между растениями в своих шафрановых одеждах, обрезая, осматривая или пропалывая. В воздухе гудели насекомые, многие из них были с черно-желтыми полосками. Пчелы? Боже правый, она и не знала, что кто-то смог успешно переселить колонию в Шпиль Альбион. Насколько ей было известно, только пикеры сумели успешно управляться с ульями, почти захватив монополию на мед и весь медовый рынок, что было краеугольным камнем их экономики.
Что же. Если в этом саду могло существовать столь чувствительная форма жизни как пчелы, то, конечно, это место не могло быть угрожающим, независимо от того, насколько кошмарным оно казалось. Она вздохнула и успокоилась, протиснувшись в заросли, следом за кузеном и братом Винсентом.
Они прошли примерно двести футов в окружении этого странного сада от ворот до собственно храма, которые поднимался до четырехэтажной высоты и был выложен превосходной кладкой. Здание выглядело почти квадратным, цельным и незыблемым будто было возведено самими Строителями из шпилевого камня. Несмотря на высоту, храм казался приземистым и толстым, всем видом показывая решимость противостоять самой идее нападения, не говоря уже о настоящей атаке, если бы кому то в голову втемяшилась такая мысль. Два монаха, вооруженные как брат Винсент, стояли у главного входа Храма и со стоическим молчанием проводили взглядами группу Гвендолин, следующую за своим проводником.
Гвен ожидала, что внутренняя часть храма будет соответствовать его внешней холодности, но, к ее очередному удивлению, внутренние помещения были ярко освещены и украшены картинами и знаменами с высказываниями в духе Путников.
Некоторые из картин, хотя и изображали каноничные фигуры верования Пути, были написаны мастерски. По-своему они соответствовали коллекции, которую они видели в поместье Шпилеарха.
Пол, сделанный из каменных блоков, был окрашен в темно-зеленый цвет, за исключением коричневой дорожки, которая замысловато петляла в разных направлениях по коридору. Столько ног прошли по центру этого лабиринта что стерлась не только краска, но и камень был сточен. В какой-то момент Гвен даже обнаружила что идет по коридору в небольшом углублении, подошвы ее ног оказались на дюйм ниже первоначального уровня пола.
— Трапезная? — спросил Бенедикт.
— Кажется, так будет проще, — сказал брат Винсент. Монах вдруг посмотрел через плечо и улыбнулся Гвен.
— Вы, кажется, удивлены, мисс.
— Здесь… правда очень мило, — ответила Гвен. — Совсем не похоже на то, что снаружи.
— Что-то еще? — с полуулыбкой спросил брат Винсент.
— Начинается, — буркнул Бенедикт себе под нос.
Гвен изогнула бровь в сторону кузена, затем повернулась к брату Винсенту.
— Разве не было бы быстрее идти по прямой, а не блуждать вот так? Этот путь кажется неразумным.