На то, чтобы собрать вещи и захлопнуть дверь, хватило получаса. Никто не вошел в ее комнату, ни мать, ни отчим. Аська тогда даже не заплакала, злость высушила слезы. Перебежать через двор и набрать знакомый номер квартиры на домофоне – дело нескольких минут. Саши не оказалось дома. Пришлось устроиться на лавочке возле подъезда. Мысль о том, что ее могут видеть из окон родного дома, действовала на нервы, но, с другой стороны, может, оно и не плохо. Пусть убедятся, что она не пропадет. Жаль, что баланс нулевой и нет возможности позвонить Саше. Он конечно же обрадуется. Еще бы, можно провести вместе несколько дней! Его родители собирались к родственникам на праздники, значит, квартира в их полном распоряжении.
Что же его нет так долго? Может, он поехал проводить родителей? Аська чувствовала, что уже основательно замерзла. Сколько же она просидела на заснеженной скамейке? Взглянув на часы, она ужаснулась, прошло уже больше двух часов с той минуты, когда она с треском захлопнула за собой дверь. Холод уже забрался внутрь, и даже желудок сжался в ледяной комок. Аську просто трясло от холода. Руки посинели, пальцы давно перестали гнуться, но она упорно сидела в продуваемом всеми ветрами дворе, уже не в силах была подняться. Казалось бы, что может быть проще, собраться с силами, дойти до родного подъезда и позвонить. Ключи она с вызовом бросила на пол в прихожей, как бы отрубая все пути к отступлению. Нет! Только не это! Нельзя, никак нельзя вернуться и после чувствовать себя униженной и слабой! Лучше уж замерзнуть прямо здесь, пусть родители видят, что убили ее собственными руками!
Сумерки, зимние, неспешные, потихоньку опускались на заснеженный двор. Небывало огромные сугробы, каких Аська не видела за всю свою жизнь, становились голубыми, загадочными, похожими на таинственных огромных зверей, уснувших ненадолго, но готовых в любой момент пошевелиться, отряхнуться и громогласно зарычать… Или завыть? Что там они делают спросонья?
– Во! А ты че тут делаешь? – раздался над головой голос Сашиного отца.
Аська даже вздрогнула от неожиданности. Глядя на улыбающееся лицо будущего свекра, она растерянно улыбнулась.
– Сашу жду! – сиплым от холода голосом сказала она.
– Так он в сауну с друзьями пошел! Только к вечеру будет! А то и к ночи! – расхохотался Виктор Борисович. – А чё ты со Светкой не связалась? Она ж, поди, дома?
– Я звонила, но мне никто не открыл! – зябко повела плечами Аська.
– И давно тут сидишь?
– Порядком уже!
– Пошли, согреемся! У меня кое-что есть! – игриво шепнул Виктор Борисович.
Аське едва хватило сил, чтобы подняться. Ей казалось, что одно неосторожное движение, и она сломается, как замерзший на снегу цветок. По ступенькам она поднималась едва ли не на ощупь. Ноги дрожали.
Виктор Борисыч распахнул дверь и с пьяноватой улыбкой пригласил:
– Заходи! Гостьей будешь!
Только теперь, в тепле, она почувствовала, как от будущего свекра разит спиртным. Впрочем, не впервой. Он вообще был любителем приложиться к бутылке, зато когда выпьет – всегда шутил и был весел. Не то что отчим, тот мог цедить каплю коньяка весь вечер и только рассуждал на какие-то замысловатые темы, которые Аське были абсолютно непонятны. В Сашкином доме жизнь протекала намного веселее, чем в ее собственном. Пусть родители Саши и ссорились частенько, но это было как-то естественно и совсем не страшно. Была в них еще одна странность или, вернее, отличие от матери Аськи и ее отчима. Они никогда не проявляли открыто своих чувств, сначала ее это немного удивляло. Аська привыкла к тому, что отчим может в любой момент подхватить маму на руки, расцеловать, не обращая внимания на окружающих. В семье Саши такое было не принято. Более того, откровенно критиковалось. Сколько раз Саша потихоньку ворчал, что, мол, твои родичи совсем стыд потеряли – тискаются где придется. Она не пыталась оспаривать мнение любимого. Кто знает, может, он и прав. Действительно, отношения мамы и отчима где-то переходили допустимую грань, по крайней мере, так ей казалось.
– Давай раздевайся! – хохотнул Виктор Борисович и, сбросив меховую куртку, прошел в кухню.