- Я уже насытилась, мне достаточно. Он умрет минут через десять. Подождем и избавимся от его туши, как обычно.
- У него есть семья, или люди, которые будут искать его? – Амелия посмотрела в испуганные и измученные глаза парня, который, похоже, под действием наркотиков, вообще не понимал, что происходит.
- Ой. Нет, извини, я забыла спросить.
- Эх, Сира. Стареешь и совершаешь глупые ошибки. Но не волнуйся, я разберусь с этим.
- Давай я закапаю его остатки?
- Не надо. Иди, прими душ и ни о чем не беспокойся, а я пока сама доем. Может быть, после меня уже закапывать ничего не придется.
- Какая же ты добрая. Люблю тебя! – Сирена подошла вплотную и поцеловала сестру в щеку.
- А ты плохая, уже съела самое вкусное, – Ами указала на пах.
- Извини. Это же мой праздник и сегодня вся вкуснятина достается мне, – Сира задорно улыбнулась.
- Согласна, – Амелия вцепилась клыками в живот, всего пару секунд и основная масса внутренностей уже выпала наружу. Сестра проглотила большой кусок мяса.
- Ты не видела красную Мазду на улице?
- Да, вообще-то видела, во дворе припаркована. А почему ты спрашиваешь? – Произнося эти слова, Ами чуть не подавилась своим ужином.
- Ты скажешь, что у меня паранойя.
- У тебя паранойя. Я это и так знаю без твоих слов. Так что говори. Почему эта Мазда тебя интересует?
- Мне кажется, она преследует меня. Сначала человек в баре следил за мной. И он не хотел меня, как остальные. Было заметно, что у него другие планы на мой счет, а не секс. Кажется, именно он ехал в этой машине за мной, строго метр в метр. Не знаю кто он, но нужно проверить на всякий случай. Но не сегодня… И не завтра, – К сожалению завтра, она уже забудет о Мазде и о многом другом, но сейчас ей это действительно интересно.
- Не забивай себе голову. Иди, помойся, – Амелия добралась до грудной клетки и яростно разорвала ее.
- Я пойду на балкон, а потом вместе примем душ. Сними одежду, испачкаешься ведь.
- Хорошо.
Сирена оставила сестру. Она вышла на балкон, который был полностью белым. Пластиковые окна находились в распахнутом состоянии. Здесь располагалась запасная кровать, которая использовалась, как скамейка. Сирене было плевать на то, что ее увидят обнаженной соседи и проходящие внизу случайные люди. Она даже не боялась, что кто-то заметит, как кровь капает с ее волос. Ей был все равно. Девушка была полна восторга, радости и удовлетворения. Все казалось неважным. Лунный свет освещал ее тело, образуя странную палитру цветов. Черное небо, желтая луна, белые стены балкона, загорелая кожа девушки и красная кровь - все эти цвета смешивались воедино и создавали абсолютно новый и уникальный цвет. Этот цвет, символизирующий собой свободу, в будущем основательно отпечатается в памяти Сирены.
Девушка понимала, каким жестоким чудовищем она выглядит. Она понимает, что ее поведение аморально и нарушает все социальные нормы. Вульгарная, озабоченная, жестокая, бессердечная, психически не уравновешенная, гордая, опасная, асоциальная, омерзительная, неуправляемая, безбашенная, неукротимая, бескомпромиссная, смертоносная, упрямая, скверная стерва, настоящая эгоистка и не имеющая даже малейшего представления о моральных устоях, - это все о ней. Сирена это все прекрасно знает и осознает. Она делает сознательный выбор быть такой. Потому что ей это нравится. Она такая какая есть, она не лицемерит как многие другие и не притворяется другой личностью, а честно являет миру истинную версию себя самой. Сирена не ущемляет свои желания и не ограничивается ничем. Она честна в своих предпочтениях с собой и окружающими. И вместе с тем есть все-таки свет в ее черном сердце. Сира любит свою семью, и готова на любые страдания и мучения ради близких и родных. Ведь сами люди тоже едят животных, и почему-то никто не считает это ужасным. Люди в ее понимании те же самые животные. Она обеспечивает лишь свою семью, помогает ей держаться на плаву, потому что за внешним блеском, их положение является довольно шатким, и может рухнуть в любой момент. Она женщина, которая делает то, что хочет. Женщина, которая выпускает свою природу наружу и демонстрирует миру, то какой она родилась. И пусть камень кинет первым тот, кто бы, не хотел жить также.