- Ох, это гигантская загадка, – Джон глубоко вздохнул. - Настолько гигантская, что десятки подчиненных Аарона предпочли умереть во время допроса, лишь бы не рассказывать о том, кто изображен на этом фото. Единственное, что мне удалось узнать это ее имя – Салли и понять, что она крайне важна для Саммерса.
- Почему? Откуда у тебя вообще это фото и зачем ты ищешь эту девочку?
- Подарок одного старого друга, который не любит, когда его имя называют вслух. Он сообщил мне важную информацию. Из надежных источников ему стало известно, что у Аарона есть дочь. Настоящая кровная дочь, а не мифическая, и не понятно от кого. Наш Председатель скрыл ее рождение от всего мира и надежно спрятал в месте, где найти ее сможет только он сам.
- Сложно поверить, что у этого сухаря могут быть дети. Одно все эти шутки про фантастического Генриха, но совсем другое реальная и живая дочь.
- Понимаю, я тоже не поверил. Решил все проверить. Друга попросил о доказательстве, а сам принялся допрашивать всех бывших приближенных Саммерса. Я был в шоке, когда все, только увидев это фото, пугались и начинали умолкать. Кто-то пытался себя убить, кто-то перекусывал язык, кто-то больше не произносил ни слова. Я ничего не добился от них, лишь подтверждения, что она очень важна. Еще больше я был потрясен, когда мой друг пропал. После того, как он отправился на поиски доказательств, его больше никто не видел. Теперь уже его самого нужно искать. Ты понимаешь, что это значит, Уильям?
- Что похоже у всемогущего Аарона появилась слабость, уязвимое место. И имя этой слабости… как ты сказал… Салли?
- Верно.
- Ты хочешь найти ее и использовать против Саммерса?
- Да.
- Но это невозможно. Ты же сам понимаешь.
- Правильнее сказать было невозможно, – Каллатер вплотную подошел и почти шепотом произнес на ухо. – У меня есть план, и мне нужна твоя помощь, чтобы осуществить его.
- Чем я могу тебе помочь?
- У тебя осталось влияние в вампирском мире и теперь, когда твой сын вырос все твое влияние перейдет к нему. Все кто доверял тебе и был верен, теперь будут также, относится к Трэвису. Аарон не глупый, он не зря спрятал парня. Теперь будет использовать его, переманит на свою сторону. А, значит, будет доверять твоему сыну, сделает его частью своей команды. Я хочу, чтобы ты встретился с Трэвисом и уговорил вести игру за нас. Я хочу, чтобы ты убедил сына выяснять место расположения Салли и узнать другую полезную информацию из первых уст. Предвкушая твой следующей вопрос, я дам тебе это, - Джон глубоко открыл рот. У него на зубе была привязана едва заметная прозрачная нитка. Каллатер с помощью этой нитки достал, вероятно, из самого желудка пузырек размером в 100 мл с зеленой жидкостью, напоминающий спелый огурец. – Держи, мой друг. Завтра после очередного обеда выпей это всё до последней капли, стекло утопи в своем ведре и жди. Просто жди.
Уильям осторожно взял эликсир. Ему было не понятно, что это такое. Сыворотка, которая дарует ему супер силу и он проломит стены и устроит фееричный побег? Может яд, который убьет его на несколько дней, его закапают, а потом полуживое тело выкопает Каллатер? Или этот резервуар запустит цепочку событий, которые в конечном итоге приведут к свободе и встрече с сыном? Все это было не важным, а главным оставался лишь один факт, что он покинет это ужасное и мерзкое помещение.
- Скажи, почему так долго ты ждал, Джон? Почему раньше не устроил мне побег?
- Раньше было нельзя, не было возможности, но сейчас время пришло. Звезды наконец-то верно сложились на небе.
- Скажи, я получу свободу, если выпью это зелье?
- Скорее всего, если боги будут к нам милостивы.
- Тогда я выпью его без колебаний.
- Хорошо. Всё, мне уже пора. Время истекло, - стражник открыл дверь и оповестил о завершении встречи. Уильям и Джон снова обнялись рукопожатиями уже на прощании. - Если все получится, передай привет Лиане и скажи спасибо за нас обоих, - тихим голосом сказал Каллатер.
- Удачи тебе, надеюсь, еще увидимся!
- Разумеется, увидимся. Даже не сомневайся. Всего доброго!
Дверь наглухо закрылась и пустота с тишиной вернулись. Только теперь внутренний крик от переполняемых эмоций громогласно глушил все посторонние звуки, а глушь, ранее постоянно висевшая в воздухе, вовсе не ощущалась. Эмоции и новые мысли, которыми так щедро его одарил Джон, заставили снова ожить.