«Что с ребенком?» - задается вопросом Сирена.
Сира не чувствует его, но она вообще ничего не чувствует. Ее тело из-за наркотиков буквально парализовано. Мог ли он выжить после всего этого кошмара, что ей пришлось испытать? Имеет ли она право просить у богов спасти жизнь не только ей, но и еще ее ребенку? Она просит слишком много. Но боги должны ей. Сира спасла мир от тирана. Сирена принесла себя в жертву, чтобы одолеть Димитара Чернигова. Она оказала услугу вселенной. И теперь вселенная в долгу перед ней. Или Сира только отмыла свои грехи? Нет, не только грехи. Ее поступок перевешивает все зло, которое девушка причиняла людям. Боги должны ей. Пусть она будет жить, и ребенок тоже живет. Вселенная должна, нет, даже обязана исцелить ее.
Слух играет с ней в жестокие игры. То она ничего не слышит и лежит в полной глуши, то все грохочет вокруг. Жуткая тишина периодически сменяется шумом, похожим на звон колоколов во время избрания нового Папы Римского. Грохот раздражает, тишина пугает. Голоса докторов не понятны и на них сложно сконцентрироваться. Сирена не понимает значение слов.
- Ты должен это сделать, пожалуйста, сделай это, Генрих, – разум сумел среди обилия хаотичных звуков отыскать голос, того единственного вампира, которого Сирена хочет сейчас слышать. Глаза подводят ее. Сира ничего не может увидеть. Глаза предательски не способны раскрыться или они раскрываются, но девушка ослепла. Как жаль, что Сира не может увидеть Аарона. Он сейчас рядом с ней и с кем-то разговаривает.
- Ее время пришло. Ничего нельзя сделать. Исцелить ее это значит пойти против законов природы. Природа этого не простит, – Сира узнала этот голос. Это Генрих. Его странный тихий голос, но при этом проникающий прямо в душу, сложно спутаться с чем-то иным.
- Нет. Я в это не верю. Ты должен мне. Я отвечу за все последствия, но только, прошу тебя, спаси ее, – голос любимого как всегда спокоен, но с нотками возмущения.
- Аарон, она ведь нам не нужна. Пусть она покоится с миром. Отпусти ее и забудь.
- Нет, она нужна мне. Я люблю ее. Не будь таким жестоким. Я делал все, как ты просил и заслужил награду.
- Знал, что ты так скажешь. Да любовь - это сильная штука. Она сильнее любой магии и любой гигантской армии. Хорошо я спасу ее. Я могу это сделать. Но это потребует моих сил и мои силы нужно компенсировать. Мне нужна услуга от тебя.
- Я понимаю. Какая? Ты хочешь, чтобы я открыл подвал?
- Да. Нам всем нужно объединиться. Перед грядущей угрозой все нации должны стать единым целом. Я ценю, что ты хотел все сделать мирно, хотел мирно объединить все нации под своим началом, но времени остается мало и у тебя мало что получается. Ты чуть не потерпел крах. Давай откроем подвал, и тогда всё будет проще.
- Я так не могу. Не могу я обречь стольких невинных на смерть. Эта сила слишком не предсказуема. Ей нельзя управлять, она слишком опасна.
- Это необходимое зло. Позволь мне открыть подвал. Если дашь свое обещание, то я прямо сейчас исцелю ее и еще в качестве бонуса спасу вашего сына.
- Значит, у нас будет мальчик, – Сирена почувствовала, как Аарон улыбается. – Почему вы сами не откроете? Зачем вам мое разрешение?
- Потому что меня тоже терзают сомнения. Не хочу заставлять тебя и не хочу принимать решение самостоятельно. К тому же только у тебя есть вторая половина ключа.
- Ты же знал об угрозе Чернигова, почему ты не помог и не остановил Димитара?
- Я испытывал тебя. Я мог вмешаться в последний момент. Я бы открыл подвал и Чернигов не удержался бы у власти, но я хотел посмотреть, как справишься ты.
- Дай нам пожениться. Мы поженимся, и тогда можешь открывать. Я отдам тебе свою половину ключа.
- Ты все также хранишь часть своего ключа в собственной засохшей крови?
- Да, как вы мне и говорили. Я все делал по инструкции. Я прошу отпраздновать свадьбу и… дать мне еще один шанс.
- Шанс? Какой шанс? – голос Генриха при каждом слове не менял интонацию.
- Я еще раз попробую своими силами объединить все нации. Дайте мне пять лет и не более. Пусть ключ и моя кровь будет у вас. Откроете подвал, когда я потерплю неудачу. Но подождите еще, прошу вас, подождите.