Джон помнил их служанку. Меган использовала ее как подопытную. Она причиняла ей боль. Джон видел, как служанка после прикосновения Меган несколько часов безостановочно корчилась в агонии. Джон не сумел во время заметить, во что превращается его дочь. Каллатер заметил только, когда уже было поздно, когда она набралась достаточно сил, чтобы представлять реальную опасность для самого Джона. Он боялся ее. Он знал, как опасна была ее мать, а Меган опаснее в три или четыре раза. И вместе с тем Каллатер любил свою дочь и не хотел причинять ей зла.
Зато сама Меган причиняла зло всем, кому хотела. Ее жестокость не знала границ. Она превратила всех слуг их дома в рабов. Слуги не имели собственной воли, они делали все, что им приказывала Меган. Девочка играла с ними как со своими игрушками. Она ломала их разум. Джон даже не знал, что ужаснее, когда дочь просто причиняет адскую боль или, когда превращает в раба.
Еще одно воспоминание всплыло в голове Джона. Он вспомнил, как однажды они с Меган сидели в ресторане и отмечали ее день рождение. Неуклюжий официант пролил сок у них на столе. Парень тут же вытер пролитое и извинился, но Меган извинений было недостаточно. Она коснулась его и вызвала волну боли. На следующий день официант написал заявление в полицию. Джон пытался замять этот случай. Хотел заплатить деньги официанту и хозяину ресторана. Он был готов заплатить, кому угодно лишь бы никто не узнал о даре Меган, но его дочь решила все исправить по-своему. Она снова прикоснулась к этому бедному официанту и внушила ему убить свою семью. Парень зарезал свою жену, своих родителей и своих детей, причем младшему ребенку было всего один годик. Официант даже убил свою домашнюю собаку, на всякий случай, чтобы не вызвать гнев Меган. До сих пор у Джона сердце обливается кровью при мысли о том, как этот официант убивал своего ребенка. Исполнив приказ Меган, парень приполз к ней обратно, как послушная собачка. Красная принцесса прикоснулась к нему еще раз и превратила в овощ. Его мозги заклинило. Она не позволила ему умереть. Он до сих пор живой и лежит в психиатрической больнице. Меган посещает его иногда и наслаждается его беспомощным видом.
- О каких проблемах ты говоришь? – молчание затянулось, и Джон решил его нарушить.
- Эта девка Аарона, Сирена. Она представляет проблему.
- Что с ней? Она же находится на грани смерти.
- Не верно, папа. Она находилась на грани смерти.
- Она вылечилась? Но как? Ты же сама видела, как Димитар издевался над ней? Ты же говорила, что от нее кроме мяса и костей ничего не осталось.
- Да, так и было. Я сама своими глазами видела ее изуродованное тело. Она еле дышала. Она уже не была похожа на живую. Она даже не была похожа на девушку. Никакая сила на земле не могла бы излечить ее. Но вчера мое доверенное лицо сообщило, что он видел Сирену живой и целой.
- Он, наверно, ошибается. Такое невозможно, – новость серьезно встревожила Джона.
- Завтра будет у них помолвка и меня уверяют, что Сирена явится туда не в бинтах и коляске, а в нормальном здоровом состоянии.
- И что это меняет? Чем она так опасна? – Каллатер не понимал, зачем Меган рассказывает ему про Сирену.
- Она не чем, а вот то, что ее оживило, внушает страх и тревогу. Мы планировали, что ты бросишь вызов Аарону, вызовешь его на бой и он примет вызов из-за Салли. Мы думали, что напоим тебя самыми мощными зельями, и ты одолеешь Аарона. Но что если у Саммерса есть такая сильная магия, что переплюнет наши зелья? Что если то, что сумело оживить Сирену даст силы Аарону и тогда он сможет победить тебя? Риск очень высок.
- Не волнуйся. Я одолею его. Боги помогут мне. А если и нет, ну что же значит такова божья воля. Мы придумаем что-то другое, чтобы убрать Аарона.
- А если Аарон убьет тебя во время боя? Если я останусь одна, мне будет сложнее достичь нашей цели. Нет, я не могу так рисковать.
- Что ты предлагаешь?
- Ты не будешь драться с Аароном, – слова Меган сильно удивили Джона. Он не понимал, что задумала его дочь.
- Не буду? А кто тогда будет?
- Тот, у кого столько же власти и влияния как у тебя. Тот, кто достоин, бросить вызов Аарону, тот, кто обладает ненавистью к нему и любовью к нам.