Появился верховный Септон. Он медленно подошел к Сирене. Сира как подобает женщине ее положения, поднялась и поприветствовала Септона. Тот, в свою очередь, сняв часть своей маски, чтобы обнажить старые засохшие потресканные губы, почтительно поцеловал Сиру в руку как глубокоуважаемую леди. Затем не менее тепло Септон поприветствовал Джона, пожав ему руку. Божий сын поднял подол своей серой мантии и, придержав свою маску, изображавшую вампира из фольклорных сказок, вступил на песок арены для боя. Именно Септон должен был проводить процедуру боя. Он представлял на этом состязании самих богов. Уильям уже разминался на песку. Все ждали появления Аарона. До поединка оставались считанные минуты.
К Сирене подошла Амелия со своим парнем. Только эта парочка заставила Сиру ненадолго улыбнуться и перестать волноваться. Ами пыталась успокоить и внушить, что в бою обязательно победит Аарон. Сестра сумела подбодрить Сирену и немного успокоить.
Пока Сира разговаривала с Амелией, за столом Джона Каллатера произошло примечательное изменение. Меган покинула своего любовника и присоединилась к отцу. Причем она заняла не пластиковый стул, как это полагалось по логики, а то самое мягкое, удобное, специально отведенное для Джона, кресло. Сам Каллатер сидел рядом с ней на первом попавшемся стуле и кричал слова поддержки своему бойцу. Меган молчала. Ее глаза сверлили Сирену. Взгляды девушек встретились, и Сирене показалась, что в глазах Меган блеснул живой огонь. Сира могла поклясться жизнью своего ребенка, что на долю секунды увидела как глаза Меган загорелись желтым пламенем.
Вскоре появился Аарон. Он подошел к Сирене и обнял ее. Они страстно поцеловались. Сирена сама сняла с него белую рубашку, черные брюки и коричневые ботинки и оставила только черные шорты, такие как и на Уильяме. Именно эти шорты, одетые поверх голого тела являлись обязательной униформой для участников боя. Физическая форма Аарона была намного хуже Уильяма. Любимый Сирены обладает худым телосложением. Его живот хоть и плоский, но пресса на нем не наблюдается. Позвоночник слегка сгорбившийся. Мускулы почти отсутствуют, вместо них только две костлявые конечности. Самым мужественным во внешности Аарона является шрам на лице, который мало чем может помочь мужчине в грядущем бою. Сира любила его таким. Она любила душу Аарона, его разум и его самого. Но даже Сира не могла не признать, что внешне Уильям смотрится солиднее и внушительнее. Сирена проводила своего мужчину к полю боя, на прощание, пожелав удачи.
- Дамы и господа, – громким и четким голосом начал свою речь Верховный Септон, – сегодня мы присутствуем при важнейшем событии в истории всех вампиров. Пользуюсь древней и великой традиции, глава нации Парящих… временный глава нации Парящих, - поправился Септон, - Уильям Мастерс, вызвал на поединок действующего председателя Совета Пяти наций и главы нации Просвещенных Аарона Саммерса. Если сегодня Уильям одержит победу, то он автоматически сам станет председателем Совета Пяти наций. Пусть Боги рассудят их спор. Аарон Саммерс, в случае поражения, удержит должность главы нации Просвещенных, но только до блилежайшего заседания Совета Пяти наций, – Сирена старалась молчать, но в душе смеялась над этими нелепыми законами. - Перед тем как бой начнется, каждому участнику предоставляется последнее слово.
- Мне нечего особо сказать, - Уильям первым вызвался произнести последнее слово. – Могу лишь сказать одно. Я верну свое доброе имя и накажу тех, кто виновен в смерти моей жены. Еще могу с уверенностью заявить: чем бы не завершился сегодняшний бой, я отрекаюсь от своей должности в пользу моего друга Джона Каллатера. Если я выиграю, он будет вашим королем. Он больше всех достоин этой должности. Ну же пожелайте мне удачи в этой битве. Обещаю, я буду безжалостным, и буду биться до последней капли крови, – Парящие громко закричали и на мгновение лишили Сирену слуха.
Настала очередь говорить Аарона. Все смотрели на него, но Саммерс молчал. Зрители начали даже сомневаться, способен ли директор что-то говорить и есть ли у него желание попусту сотрясать воздух. Только когда наступила полная тишина, Аарон молвил:
- Я это всегда любил. Блаженная и успокаивающая тишина. Вы так легко пренебрегаете таким чудесным даром как тишина. Меня всегда поражало, насколько легко вы способны убить такое чудесное чувство. Я хотел помочь всем вам. Я хотел спасти. Я знаю, что будет, если я проиграю. Они скажут вам: каким плохим я был. Скажут, что я был безжалостным манипулятором и тираном. Они напишут свою историю, развратят мои действия. Скажут, какими они были аморальными. Но знайте одно. Все что я делал, было ради вас. Не меня. Мне давно уже плевать на себя. Я бы мог прожить в любом мире, но вы…. Нет, вы привыкли жить в комфортных и безопасных условиях. Мне бы давно следовало бросить борьбу, но я продолжал ее. Потому, что я такой. Я не мог по-другому. Часть меня рада сейчас происходящему. Я рад, что скоро все закончится и огромный камень упадет с моего сердца. Грядут тяжелые времена и мир, который вы знаете, скоро изменится. Я хотел вас подготовить, но мне не хватило времени. Зато я с уверенностью могу сказать, что я пытался. Я пытался вас спасти. В конце концов, все не важно. То, что происходит сейчас похоже на детские игры ребятишек в песочнице. Мы можем воевать сколько угодно и тасовать правителей как игральные карты, но финал от этого не изменится. Все равно финал един. К моему сожалению не многие доживут до конца, но это не изменит того факта, что в итоге, в любом случае, все будет хорошо. – Аарон перевел взгляд на Сиру и обратился лично к ней. - Я люблю тебя, Сирена. Прости меня и не делай того, чего захочется тебе сделать через двадцать минут. Все будет хорошо, верь мне. Просто верь.