Единственный дым, подымающийся над городом – это биореактор. Вот где скрывается жар Биосферы. До центра мне дороги нет, поэтому остаётся позавидовать тем, кто сейчас нежится под его теплым излучением. К счастью, идти до столовой всего сотню метров. Хотя в таком лютом холоде путь значительно прибавляет в расстоянии.
Заваливаюсь в столовую. Всего несколько человек наминают ужин. Падаю за стол. Мне тут же приносят тарелку, ложку, стакан горячей воды с непонятным настоем. Быстро расправляюсь с похлёбкой, когда руки немного отогрелись от её тепла.
- Ну что, Борис. За тебя, - опрокидываю стакан воды.
За соседним столом лишь кивнули в знак уважения павшему коллеге. Тут никто ничего не спросит, а зачем – смерть привычное дело. Только отдав концы ты по-настоящему послужишь Биосфере. Сейчас Борис будет действительно важной персоной, о чём он всегда и мечтал.
Пора отправляться в свой барак. Снова ноги по колено в снегу, маска на лице, руки под ватником. Пару минут холода и заваливаюсь на кровать, войдя внутрь полностью металлической коробки. Не раздеваясь, укрываюсь толстым шерстяным одеялом: может хоть так отогреюсь к утру. Пар из рта привычно вырисовывает узоры в воздухе: иногда люблю понаблюдать за ним. Вокруг суетятся люди – в бараке не бывает тихо. Хотя это никогда и не мешает, ведь после смены валишься с ног в бессознательное состояние. Только начальнику смены под силу разбудить такого работягу как я. Или проснешься от дрожи во всех конечностях, когда барак насквозь промёрзнет лютой зимней ночью, что заставляет побегать из стороны в сторону – вот тебе и разминка для тела.
2. Возжитие
- Подъём, лентяи. Собираетесь единственный выходной проспать? – это был начальник смены.
- Уже встаём, - высказались работяги.
- Виктор, а ты ко мне в кабинет. Быстро!
- Кто бы сомневался, что мой день начнётся хорошо.
Сползаю с кровати, поправляю ватник, опрокидываю стакан воды, который ещё вчера поставил на тумбочку. Залезаю в тумбочку, единственное личное пространство в бараке, достаю корж лепёшки. Отламываю кусок и оправляю в рот. Неспешно иду вконец вагончика, где и располагается кабинет начальника смены.
- Усаживайся, - что я и делаю. – Угробил моего тёзку, что на это скажешь?
- Думаю, вам уже всё доложили, Борис Альбертович.
- Доложили, но мне хочется услышать твою версию.
- Детонаторы не сработали, мы прошлись по кабелям, устранили причину. После смена за нами подорвала заряды. Борис погиб мгновенно.
- Как же я устал от вас. Носишься, а толку никакого.
- Тут моей вины нет.
- Так думаешь?
- За всеми мне не уследить.
- А мне что легче? Ты же образованный человек: наставляй этих бестолочей.
- Я пытаюсь, но они даже элементарные вещи не всегда понимают.
- Ладно, ты меня услышал. Пойдёшь на «Возжитие»?
- Сегодня пойду: чувство вины осталось в душе.
- Тогда давай.
Выхожу из кабинета с усилившимся чувством вины. А ведь действительно: мне больше в жизни повезло, поэтому и спрашивать с себя надо строже. Пару начальных классов образования – роскошь для жителя Биосферы. Никто не виноват, что сейчас мы выживаем. Обязательно возьмусь за образование своих коллег по смене.
Хватаю маску с кислородом, протираю линзы на ней, одеваю. Снова топать сквозь снега. Выхожу на улицу, где стоит спокойный ясный день. Свет ослепляет, от чего приходиться прищуриться. Выдвигаюсь к четвёртому кругу жизни. Именно туда сейчас будут собираться люли, кто потерял своих близких и знакомых. Остальные могут просто расслабиться в единственный законный выходной в Биосфере.
Иду протоптанной дорожкой до храма. Большой храм, полностью из металла, виднеется из далека. Он достаточно длинный, что позволяет сразу нескольким кругам города одновременно присутствовать в одном помещении. Тянется от четвёртого круга до самого биореактора. Не очень люблю это место из-за знакомых, которые могут встретиться. У меня уже другая жизнь – изгоя. Однако прошлое невозможно вот так выкинуть из своего сознания, поэтому встречи сейчас только причиняют боль воспоминаниями.
Руки не вытаскиваю из-под ватника до самого храма. По привычке хватаюсь за поручень, чтобы подняться металлическими ступеньками: кожу сразу обжигает морозной сталью. Чёрт, сжимаю ладонь в кулак, надо бы раздобыть себе варежки, а то рук в мгновение ока лишусь уже через пару дней. Подымаюсь и захожу в храм. Двери открывают служители, что уже хорошо: не нужно снова подставлять руки под обледенелые ручки.