Затем, будто спохватившись, Александр резко отступил. Маска снова сомкнулась на лице, но в уголках губ еще дрожали отзвуки смеха.
– Вечером, – бросил он отрывисто, уже поворачиваясь к двери. Голос вернул ледяную твердость, но теперь в нем чувствовалась странная напряженность. – Придешь в мою спальню. А пока… можешь гулять по замку. Твоя служанка Линара покажет границы дозволенного.
Дверь закрылась за ним с глухим, но не громким стуком. Не щелчок замка. Просто закрылась.
Тэссия осталась стоять посреди комнаты в темно-зеленом платье, сидевшем теперь идеально, зашнурованном его рукой. Дрожь в теле была странной – не только от страха. От эха его смеха. От близости его дыхания. От непрочитанного выражения в глазах.
Она медленно подошла к зеркалу. Лицо раскрасневшееся, глаза блестели непривычным блеском. Пальцы коснулись места на шее, куда почти коснулись его губы. Кожа горела.
– Чудовище умеет смеяться? – прошептала она отражению. В голосе звучало не только недоумение, но и капля чего-то, похожего на… победу? Или начало чего-то куда более опасного, чем ненависть.
Ночь в его спальне. Слова повисли в воздухе, неся обещание чего-то ужасного. А она думала о его смехе. Она и правда сходит с ума.
********************************
Королевская спальня напоминала огромный каменный грот, оживающий лишь от трепета огня в камине. Тяжелые гобелены поглощали свет, массивная кровать с балдахином из темно-синего бархата казалась островом в море теней. Тэсса знала, зачем ее привели. Слова Линары, шепотом сказанные в коридоре, звучали в ушах: «Король требует вас к ночи… Не дерзите, слушайтесь… Не вы первая…»
Страх сжимал горло. Но мысль о дяде Роане – Александр, скрипя сердцем, отпустил его в Вечнолесье к Миррелю! – пронзила лед страха теплой иглой благодарности. Он мог убить. Не дать спасти брата. Но отпустил. Почему?
Стук в дверь.
– Войдите.
Александр стоял у камина с бокалом вина. Без коронационных регалий – в простых светлых штанах и белой рубашке, расстегнутой на груди. Босые ступни утопали в пушистом ковре. От него пахло вином и прохладной морозной свежестью. Он выглядел… домашним. Такой контраст с его сущностью сжал сердце Тэссы. Его глаза, цвета грозовой тучи, нашли ее мгновенно. Ни желания, ни привычной ненависти. Только усталость, презрение и… решимость. Как у палача перед тем, как опустить топор.
Линара быстро поклонилась и исчезла. Тэсса замерла у двери, не в силах сделать шаг. Хотелось сбежать, раствориться в камнях стен.
– Подойди. Или тебе нужен пергамент с королевской печатью? – Голос был низким, ровным, лишенным интонаций.
Тэсса заставила ноги двигаться. Каждый шаг гулко отдавался в черепе, словно она шла на эшафот. Остановилась в двух шагах, опустив голову, глядя на его босые ноги на ковре.
Приказ прозвучал как гром среди ясного неба.
– Разденься. Я не люблю рвать ткань. Хотя для тебя могу сделать исключение.
Мысль о том, что она почувствует себя совершенно беззащитной, вызвала в нем знакомый, острый трепет власти.
Тэсса замерла. Дыхание перехватило. Дрожащие пальцы потянулись к завязкам платья. Каждый сантиметр обнажающейся кожи был капитуляцией. Его взгляд, тяжелый и оценивающий, прожигал тонкую ткань сорочки, обжигая плечи, грудь, живот. Она стояла перед ним, сжимая руки на груди в тщетной попытке прикрыться. Жар стыда заливал лицо и шею. Она впервые предстала перед мужчиной так… и отдаст невинность не любимому, а врагу.
– Худющая. Но сойдет, – холодно констатировал он. – Ложись. – Рука махнула в сторону кровати. Не прикасаясь. Словно брезгуя.
Ладонь взметнулась ко лбу короля, на котором залегли тени. Внутри бушевала буря:
Зачем? Власть? Месть? Просто пленница… Но эта дрожь… раздражает. Ложись, черт возьми!
Тэсса подошла к кровати. Бархат простыней казался ледяным под ее кожей. Легла на спину, уставившись в черную бездну балдахина. Сердце колотилось, как птица в клетке. Ждала грубости, насилия, боли, зажмурив глаза, как в детстве, боясь монстра под кроватью.
Александр медленно подошел. Скинул рубашку. В свете огня зловеще выступили шрамы на торсе, но она их не видела. Он сел на край кровати, матрас прогнулся под его весом. Мужская рука – сильная, с грубоватой кожей воина – легла ей на бедро. Прикосновение было… теплым. Неожиданно. И от этого еще страшнее.
Гнетущее молчание стало невыносимым. Тэсса распахнула глаза, тихо выдохнула: