– Он… не всегда был льдом. Я помню… его смех. Редкий. Как солнце после долгих дождей. Юный принц… прекрасный. Мать его, королева, розы разводила… – Она замолчала, собираясь с мыслями. – Бегал с нами, детворой кухонной. Сестренку свою, маленькую, подкидывал в воздух… та визжала, королева кричала: «Александр, осторожней!» – но в глазах у нее смеялось солнце… – Голос Линары дрогнул. – А потом… пришли они. Из Вечнолесья. Шпионы. – Она выдохнула, и в ее глазах вспыхнула старая боль. – Ночь. Пятнадцать лет назад. Подожгли Башню Луны… где спали королева и принцесса. Александр был на охоте… Король в отъезде… Их не спасли. Не успели… – Линара замолчала, глотая ком в горле. – Он вернулся… на пепелище. И тишину… такую густую, что кричать в ней было бессмысленно.
– Отец его… – Линара понизила голос до шепота, озираясь, будто стены могли слышать. – …сошел с ума. Совсем. Заперся в Северной башне. А Александра… – Она замялась, боль отразилась на ее лице. – …выгнал. Винил его. Кричал… что если бы не их ссора, Александр не сбежал бы в охотничий домик… мог бы спасти их… – Она сжала руки. – Говорили… бил его. Пока… сам не умер. Шрамы… – Линара бросила быстрый взгляд на Тэссу, полный немого вопроса. —Вы ведь видели…
Тэсса сидела неподвижно. Слезы текли по щекам, но она их не чувствовала. Глухо, словно сквозь вату, прозвучали ее слова:
– Он просто… замерз.
Линара вдруг схватила ее холодную руку, сжимая с силой.
– Поймите. Он ненавидит не только Вечнолесье. Он ненавидит мысль, что кто-то из ваших… может быть хорошим. Потому что если так… – Голос ее сорвался, – …значит, они умерли зря.
Где-то в вышине завыл ветер. Длинный, скорбный стон, пронизывающий камни до самого основания. Тэссе показалось, что это стонет сам замок – огромный, холодный саркофаг, пропитанный пережитым горем. Теперь она знала.
Тишина после слов Линары звенящей пеленой окутала Тэссу. Она застыла, будто одна из ледяных статуй в коридорах. В ушах гудело. Перед глазами – отец. Его улыбка, когда он качал ее, малютку, на руках. Его голос: "Война, дочка… это когда даже хорошие люди делают ужасные вещи…" И вдруг – другой образ. Ночь. Факелы. Башня Луны, пожираемая пламенем. "Пятнадцать лет…" Даты совпадали. То самое время. То последнее задание Ориона Третьего, из которого отец не вернулся.
Нет. Мысль ударила, как обухом. Не мог. Не для этого. Но картина не уходила. Шпионы из Вечнолесья. Пожар. Задание отца. Вещи складывались в жуткую, неотвратимую мозаику. Петля сдавила горло, перекрывая воздух.
– Он… – хрип вырвался против воли. Голос был чужим. – Мой отец… был среди них? Среди тех, кто…?
Линара резко вдохнула. Все краски сбежали с ее лица, оставив мертвенную бледность. Глаза расширились от ужаса и внезапного, леденящего понимания. Она не произнесла ни слова. Ее взгляд – чистый, немой ужас – был красноречивее любых подтверждений.
Тэсса вскрикнула – коротко, глухо, как под ударом ножа в живот. Мир опрокинулся. Камень двора ушел из-под ног. Она рухнула на колени, судорожно вцепившись руками в живот. Боль была невыносимой, разрывающей – будто когтистые руки вырвали из нее что-то живое, оставив лишь зияющую, окровавленную пустоту. Те же руки, что когда-то держали факел у детской кроватки в Башне Луны.
– Он убил их… – хриплый шепот вырвался сквозь спазм, вонзился в холодный камень под ней. Слезы жгли кожу, как расплавленный свинец. – Мой отец… убил его мать.
Ветер выл в башнях, подхватывая этот шепот, унося его в холодное небо – эхом крика, застрявшего в этих камнях пятнадцать лет назад.
Глава 9
Холод кабинета короля Александра Греймарка въедался в кости глубже, чем зимний ветер. Каменные стены, пропитанные дымом старых пожаров, стрельчатые окна, впускающие лишь унылый свет хмурого неба, массивный стол, заваленный картами и письмами с кровавыми пометками – все здесь дышало ледяной мощью и памятью пепла. Сам король стоял у окна, темный силуэт на фоне свинцовых туч. Молодой, но будто изрубленный годами скорби, лицо, отмеченное морщинами у глаз и жесткой линией губ. Во взгляде, устремленном вдаль, вечно плясали отблески того самого огня. Тяжелая, лишенная блеска корона лежала на столе рядом с… маленьким, обугленным осколком резного дерева. Розы угадывались в обгорелом узоре.
Стук в дверь, гулкий, как удар по гробу. Стражи втолкнули Тэссию. Она качнулась, цепляясь за дверной косяк, но выпрямилась, гордо вскинув подбородок, несмотря на мертвенную бледность и тень под глазами от бессонной ночи. Ее глаза, цвета первой листвы Вечнолесья, метнулись к королю, полные животного страха и упрямства, что горело глубже.