— Земля?
— Остров Сальм, самый юго–восточный из архипелага Земли Франца — Иосифа.
— Какая же у нас путевая скорость, Валентин?
— Сто восемьдесят пять, но до острова еще сто шестьдесят километров. Видимость отличная.
— Цвет какой–то странный. Может быть, мираж?
— Не думаю, с нашей стороны он должен быть виден. А цвет вызван отражением ледяного купола. Высота острова триста метров, из них не менее двухсот метров ледяной панцирь.
— Красив! Вот бы где организовать лыжную станцию. Кристальный воздух, круглый год снег, океан. Отбоя от туристов не будет!
— Командир, хватит мечтать Обед готов, прошу в кают–компанию! — прервал нас второй бортмеханик Валентин Терентьев.
— Гриша, иди ты, а я после, вместе со штурманом, нам — Он не договорил, в пилотскую ворвался Макаров с радиограммой в руке. В глазах его был испуг и растерянность.
— Какая–то чертовщина… поймал турецкую станцию, предупреждающую свои корабли. Слушайте: «Следуйте порт приписки тчк Немецкие самолеты напали районе Севастополя советский военный флот тчк Исполнение немедленное тчк Подпись 121».
Первую минуту все молчали. Я взглянул на часы, было четыре часа двадцать пять минут по московскому времени — 22 июня. Иван взял бумагу и вновь прочитал вслух.
— Похоже на провокацию. Саша, а что в эфире, вообще? Есть ли подтверждения о нападении от других станций?
— Все нормально. В последних известиях Хабаровска, Читы и других городов как обычно. Немецкие станции, как всегда, заняты бравурными маршами. Запросил Диксон, ответили, все в порядке Москва пока молчит, еще рано.
— Явно типичная дезинформация! Если что–либо случилось, штаб операций нас бы известил. Гриша, иди поправь свое хлипкое здоровье, а то упадешь от недоедания.
— Принимайте управление, иду, — ответил Кляпчин Черевичному и отстегнул привязные ремни.
— Самолет слева по курсу! — неожиданно вскрикнул он, замирая на месте.
— Вижу, но кто это? — спокойно ответил Черевичный — Саша, запроси Диксон!
— Странно, но по расписанию в этом секторе не должно быть ни одной машины. Иван Иванович, а не тот ли это самолет, с которым мы встречались в марте?
— Немецкий? Тот, который кружил в районе Земли Франца — Иосифа? Ребята, внимание! Обед отставить, все по своим местам!
— Эх, командир, обед–то остынет!
— Нет, неспроста это! Ну, что Диксон, Саша? — не принял шутки Черевичный.
— Заявок на полеты в этом секторе нет. Кто–то чужой. Звал его, не отвечает, но фон работы передатчика слышен.
Далеко на горизонте, параллельно нам, двигалась черная точка — неизвестный самолет. Он явно шел по нашему курсу, но не сближался.
— Штурман, давай снизимся на бреющий. Узнаем, видит он нас или нет.
— Саша, убери выпускную антенну! Переходим на высоту двадцать пять метров, — передал я радисту.
— Есть убрать антенну! Перехожу на жесткую! — быстро ответил радист.
Машина послушно скользнула вниз. Совсем рядом, под крыльями стремительно замелькали чудовищные валы всторошенного льда. Черная точка у горизонта теперь проектировалась на золотисто–палевом небе.
— Вроде не видит? Своей высоты не изменил. А если обнаружил, как мы его, то теперь на фоне льдов потеряет.
— Давай изменим курс, сразу будет ясно, — предложил я Черевичному.
— Хорошо, штурман, подворачиваю вправо на пятьдесят градусов, фиксируй.
Черная точка продолжала двигаться на той же высоте и тем же курсом.
— Не видит! Но кто он и куда идет?
— Судя по постоянству его курса, куда–то в сторону южной части Земли Александры.
— Но зачем, что ему там надо? — вырвалось у невозмутимого Гриши Кляпчина.
— Воды нейтральные, не запретишь, а если придет на Землю Александры, она необитаема.
— Но архипелаг–то наш, советский!
— Эх, Гриша, вот и пользуются, что необитаема. На всех островах Земли Франца — Иосифа, а их более сотни, заселены только два — остров Рудольфа и бухта Тихая.
— А пограничные заставы?
— Пока их здесь даже не видели.
Вскоре чужой самолет исчез за горизонтом. Мы легли на прежний курс, посменно поели, но мысли о перехваченной радиограмме и чужом самолете все больше и больше наполняли нас тревогой. Почему в нашей арктической зоне стали появляться немецкие боевые самолеты? С одним из них в начале марта мы разошлись на встречных курсах совсем рядом. Были отчетливо видны черные кресты и стволы пушек и пулеметов. Мы тогда сообщили по радио в штаб морских операций и в ответ получили успокаивающую радиограмму: «С немцами заключен договор о ненападении». Мы продолжали свои полеты, но за небом следили внимательно. А сегодня вторая встреча, так как этот самолет очень походил на двухвостку «дорнье», встреченную нами раньше. Наш самолет не имел боевого вооружения — кроме одного карабина и охотничьей двустволки, которые мы возили на случай вынужденной посадки, у нас ничего не было. Для любого военного самолета мы стали бы отличной мишенью, единственной нашей защитой была тактика бреющего полета. Этой тактикой наши летчики владели в совершенстве, а двое из нашею экипажа, Гриша Кляпчин и я, уже имели опыт боевых операций в войну с белофиннами.