Луч солнца скользнул по волосам Жени, упал на плечи и спустился на снег. На мгновение Лене почудилось, что этот свет исходил от самого парня, будто он был мифическим существом, сотканным из чистого пламени и посланным на землю богинями Судьбы.
Говорят, такое бывает, когда встречаешь Своего Человека. Но это не могло быть с ней. Не с ней и не с Женей.
Так ведь?
* * *
– Танька!
Стоило Тане войти в класс, как на нее накинулась Оля. Она сжала ее в объятьях, и Таня театрально закашлялась. Хватка у Оли действительно была сильной, а сама она походила на тучную девицу из рекламы немецкого пива. Ходили слухи, что на выборах старосты мальчишки который год голосовали за нее из чистого страха. Мало ли, задушит еще неверных косами!
– С Днем рождения, чертенок!
Оля потрепала именинницу по щекам. Затем схватила за руку и потащила к первой парте у окна. Там к Таниному стулу уже были привязаны черные шары с поздравлениями-приколами в стиле «Спасибо за повод прибухнуть!». Лучшая подруга была, как всегда, в своем репертуаре.
Таня усмехнулась и бросила рюкзак на парту. Металлические шипы звякнули о потертую столешницу. Откинув капюшон, она нечаянно зацепила рукой наушник. Тот выпал, укатился под учительский стол, и Таня громко выругалась. Любимая песня Mary On A Cross — Ghost остановилась посреди припева.
– О, ты покрасилась! – Оля потрепала Таню по волосам. – Тебе идет зеленый!
Таня тяжело вздохнула. Вчера ей удалось стащить у старшей сестры краску, и теперь концы русых прядей были синими. Точнее с легким синим подтоном, средним между цветом морской волны и затухшего болота. Наверное, все же стоило осветлить волосы перед покраской, но Тане не терпелось поскорее сменить имидж.
Ей хотелось, чтобы Женя смотрел на нее так же, как он смотрел на Лену. В субботу он не спускал глаз с ее синих кудрей. Все дело ведь было в них, да?
Таня опустилась на четвереньки и полезла под учительский стол. Нужно было найти наушник, пока не прозвенел звонок. Новые колготки, красные в мелкую сетку, зацепились за вбитый в линолеум гвоздик. Таня снова чертыхнулась. День не задался еще с утра. Стрелки получились кривыми. Любимая бордовая подводка была на последнем издыхании и категорически отказывалась ложиться нормально. На привычные сердечки под глазами ее уже не хватило.
Радовало только одно. Урок с Евгением Александровичем. И все эти чудесные сорок пять минут она будет сидеть прямо перед ним на первой парте. Это ли не счастье?
– Я сделаю вид, что не слышал этого, Лютая, – раздался голос в дверях. – Рот с мылом, так и быть, мыть не буду.
Одноклассники противно загоготали. Таня вынырнула из-под стола, больно ударившись головой. Она прикусила губу, сдерживая очередное ругательство. Перед ней стоял Евгений Александрович. Одной рукой он опирался о стол, в другой держал букет голубых гортензий. Таня поспешно вскочила с колен и отряхнула юбку. По классу пробежал шепоток: «Подарок… Влюбился! Сейчас поздравит». Танины щеки вспыхнули. Будто бы это могло помочь ей не выдать себя, она перевела взгляд с лица Жени на булавку на отвороте его пиджака, серебряную с янтарной вставкой. Если бы Таня заметила похожее украшение у любого другого парня, она бы в голос рассмеялась. Но Жене булавка подходила идеально, будто прядь волос упала с головы и рыжей капелькой застыла на ткани.
Женя шагнул ближе. Таня вздрогнула. Она почувствовала, как эта булавка словно впилась ей в сердце. Боль была резкой и в то же время щемяще-приятной. По рассказам подруг, примерно такие ощущения и бывают от Ожога.
Но когда она поцелует Женю, ее ощущения будут совсем другие, верно? Он ведь предназначен ей Судьбой, она была в этом твердо уверена.
— Тань, можешь присесть, — уголок губ Евгения Александровича чуть дрогнул.
Таня попятилась и плюхнулась в учительское кресло. Класс взорвался от смеха.
— За свою парту, Лютая, — в этот раз Женя открыто ей улыбнулся.
Таня подскочила, как ужаленная, и через секунду оказалась за своей партой. Оля пихнула ее в плечо и что-то шепнула на ухо, видимо, по-дружески подтрунивая, но Таня ее не услышала. Она смотрела на букет на учительском столе, и думала, как маняще блестели Женины глаза, когда он ей улыбался.
Он! Ей! Улыбался!
После урока, как того и ожидала Таня, Евгений Александрович попросил ее задержаться. Оля вышла из класса последней, ободряюще подмигнув подруге. Шары и Танин рюкзак она забрала с собой. Таня чувствовала себя некомфортно. Пока Женя собирал листочки с тестами и выключал компьютер, она стояла в стороне и колупала на ногтях черный лак.
— Танюш, у меня к тебе просьба, — наконец он поднял на Таню глаза, и внутри у нее все замерло. — Можешь, пожалуйста, передать это своей сестре?