— Ты о чем вообще?..
Но Лена не расслышала его вопрос. Раздался вой сирены, а следом за ним несколько недовольных возгласов вроде «Ну почему не на уроке?».
— Так, тишина! — рявкнула полненькая блондинка, вскочив из-за парты. Лена узнала в ней Олю.
Стоп, если это Танин класс, то где сама Таня?
— Строимся по парам у входа. Вещи не берем, — продолжала командовать Оля, будто она тут была главной, а не Евгений Александрович. Он, кажется, и не возражал. В растерянности стоял в стороне и ерошил рыжую шевелюру. — Масякин, идиот, оставь свою физкультурку в покое! Это пожарная тревога! Тебе что дороже: драные «Найки» с рынка или жизнь?
— Да это учебная же! И не драные у меня кроссы…
— Так, ты схему школы знаешь? — Лена толкнула Женю в плечо, и тот наконец отмер.
— Нет, я же тут на практике.
— Ясно. Тогда я поведу. Я здесь училась. — Лена махнула Оле, подзывая ее к себе. — Танька где?
— В туалет вышла.
— Сразу после Евгения Александровича, — послышался чей-то смешок со стороны. Лена бросила на Женю суровый взгляд, и тот вопросительно развел руками.
— Иди за Таней. Встретимся на улице. И не думай сбежать, — Лена предупреждающе прищурилась. — У меня к тебе еще разговор.
Женя слегка улыбнулся, не до конца понимая, что именно хочет от него эта девчонка, но про себя отметил, что ей идет пирсинг на губе. И сами губы у нее красивые, покрытые прозрачным блеском, который так и хочется попробовать на вкус.
Они были почти незнакомы, но он чувствовал, в ней что-то есть. Что-то особенное, обворожительно холодное и притягательное. Она как газировка со льдом в знойный летний день. Он смотрел на нее издалека, но пузырьки уже щекотали ему нервы и забирались под кожу.
А что, если она Та Самая?
Разбрасывая извинения, Женя пробирался сквозь толпу. Коридор гудел, все еще выла сирена. По словам ребят, Таня вышла из кабинета сразу после него, значит, еще в середине урока. Женя пошел в учительскую заполнять документы. А вот почему так долго не возвращалась Таня, он не знал. Может, ей стало плохо?
Толкнув дверь, Женя заглянул в комнату, отделанную серой плиткой. Таня сидела на подоконнике и старательно вырисовывала что-то маркером на откосе.
— Лютая, там пожарная тревога так-то.
Таня подскочила от испуга и поспешила убрать маркер за спину.
— Да расслабься, не сдам я тебя. — Женя подошел ближе, пытаясь разглядеть Танины художества. Она подползла к откосу, загораживая рисунок. — Слазь, у нас эвакуация.
— Не могу. — Таня замотала головой, и зеленые кончики ее прядей разлетелись по сторонам.
— Почему?
— Ногу подвернула.
— А на подоконник как забралась? — Женя нахмурился. Таня повела плечом, и он сумел рассмотреть рисунок. Разбитое сердце, заштрихованное черным. — Ладно, неважно. Обопрись о меня и спускайся.
Женя подставил ей плечо. Таня положила на него руку, но спрыгивать не спешила.
— Я не смогу идти. На ногу наступать больно.
Вздохнув, Женя обхватил ее за талию и прижал к груди.
Лена стояла у школы, нервно постукивая каблуками по асфальту, покрытому тонкой корочкой льда. Она уже пять раз пересчитала учеников. Все были на месте, кроме Тани. И этого оболтуса Жени, ушедшего за ее сестрой и пропавшего на веки вечные. А школа ведь действительно горела! Из первого корпуса, где находился кабинет физики, валили клубы дыма. Видимо, кто-то очень «удачно» провел лабораторку.
— Идут! — крикнула Оля, тыча пальцем в сторону главного входа. В следующую секунда Лена уже стояла там.
— Ты где была?! — Больше сдерживать эмоции она не могла. Ледяной панцирь треснул по швам, выпуская изнутри лаву, уничтожающую все на своем пути. — Вы двое где были?! Я же сказала к ней не прикасаться! Что, непонятно объясняю?
От неожиданности Женя ослабил хватку. Таня вскочила на ноги и тут же получила в свой адрес укоризненный взгляд парня.
— Нога болит, значит…
— Уже прошла, — она натянуто улыбнулась. — Но тогда болела. Честно-честно! Без тебя я бы не дошла. Спасибо! Ты мой спаситель!
Таня повисла у Жени на шее и…
Внутри у нее все сжалось. Мир схлопнулся до размеров одной-единственной частички, зависшей в воздухе между их губами. Она уже чувствовала тепло его дыхания и сладкий, медовый парфюм, но до Поцелуя еще оставалась одна крошечная миллисекунда. Ровно столько у нее было, чтобы понять, готова ли она совершить этот последний шаг.
Она давно была готова. Еще в тот момент, когда Женя первый раз вошел в класс, она знала: он Тот Самый. Он ее Избранный. Ее любовь, надежда и счастье.
А если и нет, черт с ним! Ей было уже 16, а она так ни разу и не попробовала на вкус губы парня. Если об этом вкусе так много говорили ее подруги, так много писали в книгах и рассказывали в кино, значит, он должен был быть божественным, не иначе. И она хотела его узнать. Сегодня! Сейчас! Она должна была, ведь никогда не знаешь, что случится с тобой уже через миг. Вдруг школа взорвется, или с самолета тебе прямиком на голову упадет кирпич, или инопланетяне огромным лазерным аннигилятором испепелят всю галактику? Вероятность 50/50 — случится или нет. И это явно больше, чем один к восьми миллиардам. Так что ей определенно стоит попробовать, пока не стало поздно.