Этот метод мы называли карандаш, он был очень прост. Нужно было обычный карандаш вставлять в ухо клиента до момента прокола внутренней перепонки. Далее, нетяжёлым предметом, с периодичностью в три секунды, вбивать его глубже. Как рассказывал наш сэнсэй, в древнем Китае это был очень популярный метод допроса – более 5–7 ударов никто не выдерживал.
Объяснив Наилю, что нужно делать, что вбивать карандаш он будет ручкой ножа, я взял карандаш со стола и передал ему. К сожалению, вразумительных ответов на свои вопросы я так и не получил, а уже после третьего удара, наш клиент потерял сознание. Когда мы, изведя два ведра полные снега, привели его в чувство, он уже ничего не соображал. Глаза полностью расфокусировались и смотрели в разные стороны. Для выполнения задачи, он стал совсем бесполезен. Поэтому я предложил Наилю вытащить этого финна на улицу и там, чтобы не шуметь, перерезать ему горло. Шерхан с сожалением посмотрел на объект своей деятельности, потом вдруг оживился и предложил:
— Товарищ лейтенант, тут ваш метод с карандашом, напомнил мне рассказы моих дедов. Похожим методом казнили упрямцев во времена Великого Хана. Может быть, мы и сейчас это применим? Уверен, это полностью развяжет язык остальным финнам. Да и этому гаду нужно сделать мучительную смерть, я по его роже вижу, что он замучил не одного нашего. Помните, как он, до применения ваших методов, смотрел на нас – как на каких-то блох. У-у-у, гнида!
Наиль с размаху врезал пощёчину смирно лежащему и тонко скулившему финну. Мне теперь было абсолютно всё равно, что будет с этим человеком, лишь бы он не ушёл от нас живым. Противника с такой злобой, ненавистью и волей, я ещё не встречал. Предложение Наиля меня устроило, тем более что не надо было приказывать – он сам вызвался исполнить функцию ликвидатора. Поэтому я кивнул головой и добавил:
— Давай, Шерхан, действуй! Только особо не тяни, нужно ещё допросить остальных чухонцев. Чем раньше мы ударим в тыл финнам, тем меньше погибнет ребят там, на дороге. Ладно, я пока пойду, перекурю, а то этот визг меня уже достал.
Перед тем как выйти, я постоял и посмотрел, что собирается делать Наиль. Он, взяв топор, стоящий в углу помещения и полено, приготовленное для топки печки – сделал из последнего толстый клин. Затем развязав верёвки у лежащего финна, усадил его и связал вновь руки и ноги. После этого он сдвинул лавочку, опрокинул финна и привязал его ноги и руки к ножке лавочки. Теперь зад чухонца смотрел на ту часть стены, у которой сидели остальные пленные, передом он лежал на лавочке. После того, как Наиль сдёрнул штаны с финна и вставил ему в задницу клин, мне стало не по себе, и я вышел на улицу. Дверь в теплушку оставил открытой, там уже давно образовалась атмосфера уборной, по-видимому, пленные здорово подпустили в штаны.
Отойдя подальше по протоптанной тропе, чтобы меньше слышать животные крики, я закурил найденные в кармане одного из пленных, американские сигареты. Докурив, ещё немного постоял, пока из теплушки не показался Наиль, он за связанные руки выволок наружу всё ещё дергающегося финна. Я подошёл и помог перенести его в окоп, при этом старался не смотреть на оголённый, окровавленный зад. Потом, не выдержав звуков, доносящихся со дна этой своеобразной могилы, вытащил револьвер и выстрелил этому волчаре прямо в затылок. Душераздирающие стоны смолкли, а я ногой немного присыпал тело снегом.
После этого мы с Наилем закурили. Сделав пару затяжек, я его спросил:
— Ну, как думаешь, созрели наши пленные для откровенного разговора? Не станут больше строить из себя героев?
— Ха, героев, да они теперь, что им скажешь, то и сделают. Когда я вбивал в жопу этого козла полено, они как мамзели чуть в обморок не попадали. Особенно, когда на них полетело говно и кровь этого урода.
— Да! Тогда пойдём дожимать чухонцев, пока они не отошли от шока. Сейчас выведем двоих из будки, и пока я буду допрашивать третьего оставшегося, ты побудешь с ними. Постарайся держать их в напряжении и испуге. Делай угрожающие жесты – покажи, что если они будут молчать как их командир, ты с ними поступишь также.
Первым для допроса я выбрал снайпера. Вид у него был самый жалкий и испуганный. Усадив его на многострадальную лавку, я расположился на стуле у столика и начал задавать вопросы. Ответы были многословные и следовали почти мгновенно за моими вопросами. С таким языком было приятно работать. За всё время допроса, я даже ни разу не повысил голос. Он мне рассказал всё, что знал о засаде, отметил на схеме расположение пулемётных гнёзд и примерное нахождение позиций снайперов
Я узнал, что в засаде находятся люди из скандинавского добровольческого корпуса. Их сто двадцать восемь человек, они лучшие – отобраны лично командиром корпуса, генералом Эрнстом Линдером, в основном, это шведы. Из тяжёлого вооружения у них было два миномёта, два противотанковых орудия и шесть станковых пулемётов «Максим». Также в роще у дороги было оборудовано на деревьях семь снайперских гнёзд.
Группа, которую мы разгромили, не относилась к этому корпусу. Она входила в отдельный егерский батальон при штабе армии Карельского перешейка. Подчинялись лично командующему Хуго Эстерману. Так, как они были егерями и умели вести боевые действия в лесу, их передали для флангового прикрытия этой сводной роте скандинавского корпуса. Командует всеми капитан Андерсон – самый опытный боевой офицер корпуса. Он доброволец, командовал в Шведской армии, батальоном.
Боевая егерская группа, которую мы ликвидировали, состояла из семи человек: трёх снайперов, и группы прикрытия с пулемётом и двумя автоматами. Раньше они занимались в основном рейдами в наш тыл, организовывали там засады. Они уничтожили более семисот наших красноармейцев и командиров. Несколько десятков наших бойцов они захватили и доставили в штаб. Как правило, оставляли пленных в живых только для того, чтобы они, как бурлаки, тащили их теплушку.
База этого егерского батальона находилась недалеко от Выборга. Для проникновения в наши тылы существовал специальный коридор, с оборудованными бункерами для отдыха и ночёвок. Через позиции Финской армии они проходили через Хотиненский укрепрайон линии Маннергейма, мимо дота №45. В предполье этого укрепрайона, перед минными полями, была оборудована специальная точка связи. В дупле дерева был установлен полевой телефон. Когда они возвращались с задания, то по нему вызывали сопровождающего, который и проводил их по проходу на минном поле, мимо дзотов, прямиком к доту №45. Там находился штаб всего Хотиненского укрепрайона. Оттуда была организована прямая связь со штабом армии, и даже можно было позвонить в Хельсинки. Чтобы вызвать сопровождающего, по телефону нужно было сообщить пароль. Пароль нашему пленному был неизвестен, по телефону всё время говорил их командир.
Вся эта информация по линии Маннергейма и по Хотиненскому укрепрайону настолько меня заинтересовала, что я даже решил пожертвовать драгоценным временем, чтобы всё поподробнее узнать по этой теме. Заставил пленного нарисовать план прохода через укрепрайон с обозначением всех объектов обороны. А также схему самого дота. Эта долговременная огневая точка (дот) скорее походила на крепость, чем на обычный артиллерийский дот. Кроме установленных там двух шести дюймовых орудий, по периметру были оборудованы четыре дзота с крупнокалиберными пулемётами. С артиллерийским залом они были связаны подземными ходами. Сам дот был трёхуровневый, на нижнем был склад боеприпасов, выше – спальные помещения и штаб укрепрайона.
Допрос остальных финнов ничего нового не дал, просто уточнил уже полученные данные. Все знали примерно одно и то же. Пароль на проход через укрепрайон никто из них не знал.
Я хотел пленных оставить в этой теплушке до того момента, пока мы не разберёмся с засадой у дороги. Хоть они и были для нас большой обузой, уничтожить их рука не поднималась, не хотелось вешать на себя лишние трупы, пускай даже наших врагов. К тому же, я пообещал, что если финны всё расскажут, то отсидят в лагере для военнопленных всю войну, а потом их распустят по домам. Но, на всякий случай, я решил задокументировать информацию об укрепрайоне. Вдруг что-нибудь случится, и они не попадут на допрос к нашему командованию. Первоначально я думал оставить чухонцев безо всякой охраны, просто покрепче связать и закрыть в теплушке, но после полученных сведений решил всё-таки оставить одного красноармейца для их охраны.