Коналл с Гарриганом едут справа и слева от меня и Нессы, держа наготове клинки. Но никто не пытается остановить нашу процессию — наоборот, все словно избегают нас. Ни на секунду не забывая о причине нашего приезда, я внимательно и напряженно разглядываю строения, которые мы проезжаем. Ключ может быть где угодно. Вдруг кому-нибудь из людей это известно? Что, если вот это полуразвалившееся здание стоит здесь веками и прячет в своих глубинах ключ? Откуда мне начинать поиски?
Кэридвен стоически пересекает океан людей, словно и не видя их. Она едет во главе саммерианских солдат, достаточно близко от меня, чтобы я заметила, как напрягается ее лицо каждый раз, когда рядом раздается чье-то улюлюканье, слышится приглушенный смех или свист.
Короли Саммера известны тем, что мало заботятся о своих подданных и редко используют магию накопителя для их благоденствия. Они, конечно, не управляют сознанием людей, как это делал Ангра, заставлявший тех наслаждаться убийствами и мучениями врагов, но они окружают их не менее пагубными плотскими удовольствиями. Бесконечные жизненные услады привели к тому, что армия Саммера стала предметом насмешек, города пришли в упадок, а экономика держится исключительно на доходах, которые приносят вино, азартные игры и бордели. Когда Генерал на занятиях рассказывал нам о Саммере, я реагировала на его истории почти так же, как Коналл и Гарриган, рычащие сейчас на всех встречных саммерианцев. Как смеют они наслаждаться дурманом счастья, когда вокруг страдает столько людей?
Если Джулай — вечеринка, то дворец — ее сердце. Мы въезжаем в открытые ворота, и охраняющие их солдаты, расслабленно прислонившиеся к стене, бросают на нас равнодушные взгляды. Перед нами простирается дворцовый двор, широкий и пыльный, с конюшней по правую руку. Дворец представляет собой мешанину из зеленых виноградных лоз, несгибаемых шипастых растений и осыпающегося песчаника.
Кэридвен спрыгивает с лошади и передает ее конюху.
— Добро пожаловать в Пребенский дворец, — говорит она, махнув на него рукой. На ее лице отражаются те же эмоции, что испытывала я, впервые увидев Дженьюрианский дворец: печаль, удрученность и больше всего усталость. Она быстро подавляет эти чувства. — Я распоряжусь о том, чтобы вам приготовили комнаты.
— Король Симон захочет встретиться с ними как можно скорее, — возражает лейтенант.
Кэридвен внимательно оглядывает нас, а потом со злостью смотрит на лейтенанта.
— Мне бы не хотелось беспокоить братца на его пирушке политическими вопросами, — резко отвечает она и поворачивается к нам. — Знакомство может подождать до завтра. Я соберу вас в полдень.
Лейтенант заходится смехом — грубым и отрывистым, перекрывающим хор несмолкаемых криков и барабанную дробь. Оцепенев, я издаю мысленный стон. Почему я понимаю все только сейчас, когда слышу смех лейтенанта при слове «собрать»? Эти солдаты — саммерианские собиратели, работорговцы. И их повозки забиты людьми.
13
Мира
Внутренняя часть Пребенского дворца ничем не отличается от наружной — пыльная, ветхая и запущенная. Жара тут ощущается не так сильно — то ли к ночи понизилась температура, то ли песчаник удерживает прохладу. Коналл и Гарриган с такой досадой и раздражением сравнивают Пребенский дворец, доведенный до плачевного состояния своими же хозяевами, с нашим, разрушенным во время войны, что моя собственная злость немного утихает. Мысленно я уже готовлюсь к встрече с королем Саммера и думаю о том, с чего начать поиск ордена и ключей.
Большинство правителей любят в качестве демонстрации силы и мощи выставлять напоказ сокровища своего королевства, в особенности высокопоставленным гостям из других королевств. Ноум доказывает это своими нелепыми золотыми деревьями. Возможно, Симон проведет нас по самым древним и бережно хранимым местам, покажет нам здания, которые выдержали испытание временем и в которых таинственный орден мог припрятать свои реликвии. Мне нужно быть милой с королем Саммера, если я хочу попасть туда. Я же после всего увиденного уверена, что возненавижу его так же сильно, как ненавижу Ноума, если не сильнее. Эти мысли мешают мне морально подготовиться к встрече. И когда наступает утро, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не взять с собой шакрам. Облачаясь в легкое платье, я чувствую себя без оружия почти обнаженной. Но брать шакрам на политическую встречу… Даже я понимаю, что это плохая идея.