Среда, 3 февраля. 10.00. Танцы. 12.00. У Антуана. 13.30. Театр.
17.00. Херби, бар Сэнди. 19.30. Театр.
— По два спектакля в среду и субботу, — сказал Мур.
— Кто такой Антуан? — спросил Карелла.
— Ее парикмахер, — сказал Мур. — Он на Южной Арундель, в шести кварталах от ее дома.
— И снова Херби, — сказал Мейер.
— Да, она часто навещала его, — сказал Мур. — Ну, агент очень важен для карьеры актрисы.
Оставшиеся девять дней между средой 3 февраля и пятницей 12 февраля, последним полным днем перед убийством, были расписаны примерно по той же схеме. Уроки танцев с понедельника по пятницу в десять утра. Каплан трижды в неделю в 16.00. Звонки матери Мура в Майами дважды в неделю. Встречи с агентом Херби по меньшей мере дважды в неделю, иногда чаще. На той страничке, где было воскресенье, 7 февраля, было начертано словечко «Дел» без указания времени перед ним, а далее: «20.00. Вечеринка. У Лонни».
— Это одна из черненьких танцовщиц в шоу, — сказал Мур. — Лонни Купер. Салли хотела, чтобы мы пошли в гости к Лонни на эту вечеринку.
— А кто такой Дел? — спросил Карелла.
— Дел?
— Ну, вот здесь она написала, — сказал Карелла. — «Дел». Ни время, ни место не указано. Просто «Дел».
— «Дел»? А, ну как же! — воскликнул Мур. — Конечно.
— Кто он такой? Или кто такая?
— Никто, — улыбнулся Мур. — Это означает «деликатесы».
— Деликатесы? — переспросил Мейер.
— «Деликатесы от Коэна», — сказал Мур. — На углу Стем и Северной Роджерс. Салли заходила туда каждое воскресенье. Покупала лососину, печенье «бейгели», сырки.
— И планировала поход в этот магазинчик в календаре?
— Ну да. Она буквально все записывала в свой календарь.
— И ходила туда каждое воскресенье?
— Да.
— В какое время?
— Ну, бывало по-разному.
— Угу, — сказал Карелла и снова стал разглядывать листок бумаги.
В четверг, 11 февраля, Салли снова отправилась к своему парикмахеру и затем вечером на встречу с человеком по имени Сэмюэл Ланг в «Двадцатом веке Фоке». За день до смерти она носила кошку к ветеринару в тринадцать часов. Ее планы по календарю не предусматривали смерти: даже в таком городе, как наш, мало кто ждет, что ни с того, ни с сего в тебя вечером кто-то пальнет из пушки. Например, она тщательно вписала «танцы» в каждый февральский рабочий день в 10.00 и так же отметила все назначенные приемы у Каплана, ее звонки дважды в неделю матери Мура и время, когда она должна была появляться в театре. На понедельник, 15 февраля, она наметила, что кошку надо забрать в 15.00.
— Мистер Мур, — обратился к парню Карелла, — надеюсь, вы не будете против, если я задам вам несколько вопросов…
— Какие угодно, — сказал Мур.
— Более личного характера, — продолжил Карелла.
— Не стесняйтесь.
— Ну, как бы это сказать… Если бы в ее жизни был еще кто-нибудь… поклонник, вы бы знали об этом? Кто-нибудь кроме вас. Ну, такой человек, кто бы мог ревновать ее к вам? Кто-то, с кем она могла быть знакома до того, как встретила вас?
— Мне это неизвестно.
— Или другая женщина?
— Нет, конечно.
— Никого не было, кто бы мог ревновать?..
— Никого.
— А как насчет ее агента Херба Готлиба? Сколько ему лет?
— Почему вы спрашиваете?
— Просто интересно, — сказал Карелла.
— Интересно что?
— Ну, знаете, она встречалась с ним часто…
— Он был ее агентом: конечно, она встречалась с ним часто.
— Я отнюдь не хочу намекать…
— Но вы намекаете, — сказал Мур. — Вначале вы спрашиваете, не было ли другого человека, даже женщины, в жизни Салли, а затем вы нацеливаетесь на этого Херба Готлиба, которому по меньшей мере пятьдесят пять! Как вообще можно поверить, что кто-то вроде Херба мог…
— Я пока что ни во что не поверил, — сказал Карелла. — Я просто изучаю возможные варианты.
И одним из возможных вариантов, как с некоторым запозданием пришло ему в голову, был сам Тимоти Мур как подозреваемый хотя бы в убийстве Салли Андерсон. Еще давным-давно Карелла узнал, что тридцать процентов всех убийств происходит внутри семей, а двадцать процентов проистекает из-за ссор между любовниками. По его собственному признанию, Тимоти Мур был любовником Салли Андерсон. И в общем, не имело значения, что он по своей воле пришел в комнату детективов — даже в две комнаты детективов, если точнее.
— На самом деле, — сказал Мур, — Херба интересуют только деньги. Салли могла бы танцевать для него голой, и ему было бы все равно. Но если бы она при этом подбрасывала в воздух золотые дублоны, он заинтересовался бы чеканкой.