— Джонни… как по фамилии?
Раздался стук в дверь. Флит поглядел на двух полицейских.
— Открой, — сказал Браун.
— Послушайте…
— Открой.
Флит вздохнул и подошел к двери. Он повернул замок и открыл дверь.
— Привет, — сказал он.
Черная девушка, которая стояла в дверях, не могла быть старше шестнадцати. На ней была красная лыжная куртка поверх синих джинсов и сапоги на высоких каблуках. Она была привлекательной, но помада у нее на губах была слишком яркой, щеки ее были густо нарумянены, а глаза были оттенены и подведены по вечернему, хотя был полдень — двадцать минут первого.
— Заходите, барышня, — сказал Браун.
— Что стряслось? — спросила она, сразу узнав в них полицейских.
— Ничего не стряслось, — сказал Клинг. — Не желаете поведать нам, кто вы?
— Эндрю?.. — Она повернулась к Флиту.
— Не знаю, что им нужно, — сказал Флит и пожал плечами.
— У вас есть ордер? — спросила девушка.
— Нам не нужен ордер. Это обычное расследование, и ваш друг пригласил нас в дом, — сказал Браун. — Почему вы спрашиваете про ордер? Вам есть что скрывать?
— Это статья 220? — спросила она.
— Вы оба, кажется, хорошо выучили статью 220, — сказал Браун.
— Век живи — век учись, — пожала плечами девушка.
— Как вас зовут? — спросил Клинг.
Она снова посмотрела на Флита. Флит кивнул.
— Корина, — сказала она.
— А фамилия?
— Джонсон.
Постепенно до них дошло. Вначале просветлело лицо Брауна, а следом за ним — физиономия Клинга.
— Джонни, так?
— Да, Джонни, — сказала девушка.
— Вы сами себя так зовете?
— Если вас зовут Кориной, вы станете себя называть Кориной?
— Сколько вам лет, Джонни?
— Двадцать один, — сказала она.
— Даю вам еще одну попытку, — сказал Клинг.
— Восемнадцать, годится?
— А не шестнадцать? — спросил Браун. — Или еще меньше?
— Я достаточно взрослая, — сказала Джонни.
— Для чего? — спросил Браун.
— Для всего, что мне нужно делать.
— Сколько времени вы работаете на улице? — спросил Клинг.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Вы проститутка, верно, Джонни? — спросил Браун.
— Кто вам это сказал?
Ее глаза стали холодными и матовыми, как лед на оконном стекле. Руки она теперь держала в карманах лыжной куртки. Клинг с Брауном готовы были поспорить, что она сжимала кулаки.
— Где вы были в прошлую субботу вечером? — спросил Клинг.
— Джонни, они…
— Замолчите, Эндрю! — сказал Браун. — Где вы были, барышня?
— Когда именно?
— Джонни…
— Я велел вам молчать! — воскликнул Браун.
— В прошлую субботу ночью. В два часа ночи, — сказал Клинг.
— Здесь, — сказала девушка.
— Что вы делали?
— Подкуривали.
— С какой стати? На улице плохо шли дела?
— Шел снег, — со злобой сказала Джонни. — Все хряки попрятались в собственные постельки.
— В котором часу вы пришли сюда? — спросил Браун.
— Я здесь живу, дядя, — сказала она.
— А мы думали, что вы живете здесь один, Эндрю, — сказал Клинг.
— Да, я не хотел никого больше вовлекать. Понимаете?
— Так что вы были здесь всю ночь, а? — спросил Браун.
— Ну, я так не говорила, — ответила девушка. — Я вышла примерно… когда, Эндрю?
— Оставьте в покое Эндрю. Рассказывайте нам.
— Примерно в десять. Приблизительно в это время начинается работа. Но улицы были пусты, как сердце путаны.
— Когда вы вернулись?
— Примерно в полночь. Мы сели за стол около полуночи, верно, Эндрю?
Флит хотел ответить, но Браун остановил его взглядом.
— И вы находились здесь с полуночи до двух? — спросил Клинг.
— Я была здесь с полуночи до следующего утра. Я сказала вам, дядя: я здесь живу.
— А Эндрю не выходил из квартиры в эту ночь?
— Нет, сэр, — сказала Джонни.
— Нет, сэр, — повторил Флит, выразительно кивая.
— Куда вы пошли на следующее утро?
— На улицу. Посмотреть, смогу ли отыграться.
— В какое время?
— Рано. Около одиннадцати часов. Примерно так.
— Удалось отыграться?
— Снег затрудняет всякое движение. — Она говорила не про дорожное движение. — Клиенты приезжают из Флориды. Как только они оказываются в Северной Каролине, они уже по колено в снегу. В такую погоду не везет в двух ремеслах: путанам и торговцам травкой.
Браун мог назвать еще пару-другую профессий, кому не везет в такую погоду.