Он выхватил кожаный ремешок из рук протестующего дрессировщика и рывком потянул Лохинвара к центральному столбу. Аристократичному мраморному псу не понравилось такое обращение, и он показал это, блеснув зубами. Но подумав, он решил проглотить свое недовольство и потрусил следом за лопающимся от гордости Фермером.
При появлении Лохинвара по зрительским рядам прокатился восхищенный гул. Это была такая собака, какую увидишь, ну, может, раза три за всю жизнь. Это была такая идеально красивая собака, какими были Сэмпл из Саутпорта, Серая Дымка, Конкурент из Хаугила, Ювелир из «Солнечного берега», Сквайр из Титтона. Это была такая собака, один вид которой приводит соперников по выставке в отчаяние.
Полная достоинства поступь, дымчато-серая шуба и сотня других черт — от благородной светлоглазой морды до длинного пышного хвоста — все в Лохинваре Третьем приковывало взгляд и вызывало восторг. Даже сердце Хозяйки учащенно забилось от его красоты (хотя ей было немного стыдно за это перед Лэдом).
Оказавшись у центрального столба, Глюр отстегнул поводок. Потом, положив одну пухлую ладонь на голову мраморного пса, а во второй держа недокуренную сигару, он послал напряженным зрителям широкую улыбку.
Его момент настал. Это был тот самый миг, который в общей сложности обошелся ему почти в десять тысяч долларов. Наконец-то он получит трофей, о котором будет говорить весь спортивный мир. А эти деревенщины, забиравшие куда менее ценные призы прямо у него из-под носа, уж как они будут таращиться потом на сокровища его трофейной комнаты!
— Готовы, мистер Глюр? — спросил судья.
— Мы готовы! — бодро отозвался Фермер с Уолл-стрит.
Он сделал глубокую затяжку, вновь зажал сигару между двух пальцев правой руки и той же рукой повелительно указал на первый столб.
Не прозвучало ни звука, ни ползвука команды, тем не менее Лохинвар сорвался с места и побежал ровно по линии, проложенной жестом его владельца.
Когда мраморный пес приблизился к нужному столбу, Фермер с Уолл-стрит щелкнул пальцами. В то же мгновение Лохинвар прервал бег и застыл без движения, обернувшись в ожидании нового сигнала.
А «следующий сигнал» оказался полной импровизацией. Когда Фермер с Уолл-стрит щелкал пальцами, то совсем позабыл о том, что в них был зажат окурок. В результате подожженный конец сигары оказался между большим и указательным пальцами возле самой ладони.
Раскатисто хрюкнув от боли, Фермер с Уолл-стрит уронил окурок и энергично затряс обожженной рукой в воздухе. Толстые пальцы стучались друг о друга словно концы ожиревшей плетки-девятихвостки.
Этот-то жест и увидел Лохинвар, когда обернулся, ожидая новую команду.
Однако пляска святого Витта в исполнении трясущейся руки под аккомпанемент неуклюжего степа и сочных ругательств не представляет собой сигнала ни для одного, даже самого умного рабочего колли. Не является сигналом и засовывание двух обгоревших пальцев в рот сигнальщика, а именно таким было второе движение, попавшее в поле зрения Лохинвара.
Не в силах расшифровать значение ни одного из этих уникальных жестов, собака озадаченно стояла на месте. Фермер с Уолл-стрит вскоре совладал с собой и махнул собаке, чтобы она бежала к следующему столбу.
Мраморный не шелохнулся. Да, наконец-то поступил сигнал, который был ему понятен. Но, как и полагается отлично обученным рабочим собакам, он с ранних лет усвоил, что сначала нужно исполнить одну команду и только потом приступать к исполнению следующей.
Ему дали команду двигаться в каком-то направлении. Он повиновался. Потом последовал хорошо знакомый ему сигнал остановиться и ждать указаний. И опять он повиновался. Затем он увидел целую серию бурной жестикуляции, значение которой не смог уловить. За долгий курс обучения псу внушили, что он должен дождаться, когда ему объяснят новые непонятные жесты, и только потом переходить к исполнению простого сигнала, который был дан последним.
Таким было правило в его собачьей школе. Если ученик не понимал команды, он должен был оставаться на месте, пока ему не разъяснят, что это была за команда. Ему нельзя было браться за выполнение другой команды, которая могла быть адресована другому ученику.
Вот почему мраморно-голубой пес стоял как вкопанный. Фермер с Уолл-стрит повторил жест, указывающий на столб номер 2. Лохинвар вопросительно смотрел на владельца. Фермер с Уолл-стрит махнул в ту же сторону в третий раз — и ничего не добился, только усугубил недоумение в глазах собаки. Лохинвар неукоснительно следовал урокам, заученным во время жизни среди шотландских пустошей.