— Пап, но ты же председатель Президиума…
— Ну и что? Что я могу?! Раньше был Горком партии — жесткая структура…
— Тебе же самому это не нравилось, ты все время кричал, что они лезут в твои дела.
— Лезут. И не только в мои. Зато страна была управляемой. А сейчас?! Каждая вошь министр!
— Ну тогда и Леше доверять нельзя? — Юля попыталась вернуть отца от разговоров на общую тему к тому, что беспокоило ее.
— Пока он для нас, для нашей семьи, остается человеком посторонним, нельзя. А если…
— Что «если»? — Юлина нижняя челюсть зло выступила вперед. Эту манеру она унаследовала от отца. Только если Марлен становился похожим на бульдога, то Юля выглядела как козочка, неожиданно решившая напугать волка.
— Давай напрямую! — Марлен на этот раз не на шутку испугался реакции Юли, поскольку давно понял: дочь, пока на уровне инстинкта, но постигла страшную истину — «Дети сами решают, любить родителей или нет, а вот родители выбора не имеют». — У тебя роман с Алексеем. Это — твое дело. Но он женат. Я хочу знать, какие у него планы.
— Я тоже хочу это знать! — В голосе Юли прозвучал вызов. — Нет, не так! Я сама еще не решила, какие у него будут планы, когда я решу, чего я хочу!
— Он — хорошая партия, — неожиданно встряла Мария Ивановна.
— Ой, мам! Тебе лишь бы меня замуж поскорее выдать! Я вам что, мешаю?! Могу реже заходить.
— Нет… — Мария Ивановна замялась. Она, как и муж, побаивалась дочери. — Просто хочется, чтобы у тебя все было по-человечески.
— Это как? Чтобы котлеты мужу жарить, с работы его ждать? И все время думать, а не уйдет ли он к другой, помоложе?
— А почему муж должен уйти? — Мария Ивановна искренне удивилась возможности такой перспективы.
— Потому что скучно станет!
— С тобой не соскучишься, — хмыкнул Марлен.
— Я серьезно! Вот объясни мне, пап, зачем я получила диплом юрфака? Чтобы котлеты правильно жарить? Я, между прочим, ношу твою фамилию. А она в адвокатуре многое значит. Я имею право быть плохим адвокатом?
— Нет, ты будешь хорошим.
— Скажи, мама глупая?
— Нет, конечно!
— Тогда объясни, почему мама не стала хорошим адвокатом? Вы учились вместе у одних и тех же преподавателей. Мать в коллегии столько же лет, сколько и ты…
— Но я же женщина, — попыталась оправдаться Мария Ивановна.
— То есть, не человек? — Юля бросила на мать взгляд, полный снисхождения и жалости.
— Я, между прочим, тебя вырастила!
— Вот! Вот я и говорю: по-твоему получается, что задача женщины удачно выйти замуж и растить детей. Так?
— Нет, ну почему…
— Знаешь, если бы не мама, то я бы ничего в жизни не добился, — встал на защиту жены Марлен.
— Это ты в тосте на вашу жемчужную годовщину ей скажешь! А я не хочу быть на вторых ролях!
— Тогда ищи себе мужа, как… — Марлец замялся, — …как Саша. Супер-порядочный, супер-надежный, но…
— Знаешь, пап, а вот Вадим, например, считает, что Саша как раз мужик. Что он в трудную минуту всегда придет на помощь. А Леша ваш любимый — мразь! Что он всех и вся использует для своей выгоды. И тебя — в первую очередь!
— Алексей меня уважает! — взвился Марлен.
— Не уважает, а уваживает! Чувствуешь разницу? Вадим тебя уважает, поэтому и противоречит.
— А при чем тут Вадим? — подала голос Мария Ивановна. — Мы про твое замужество говорим. А он от своей Лены никогда не уйдет. Она его крепко держит!
— Как ты меня, — постарался пошутить Марлен.
— Идите вы к черту! — вскочив и выбегая из комнаты, срывающимся голосом выпалила Юля.
— А ведь она его любит по-настоящему! — обращаясь то ли к себе, то ли к жене задумчиво-грустно произнес Марлен.
— Пройдет! — философски заверила его Мария Ивановна.
— Леша! Ну сколько это может продолжаться? Даже в субботу ты уходишь ни свет, ни заря, а приходишь черти когда! — Валя, вот уже семь лет бывшая замужем за Алексеем Кашлинским, старалась выглядеть спокойной, хотя слезы в ее глазах со всей очевидностью выдавали начинавшуюся истерику.
— А что, «Спокойной ночи, малыши» уже закончились? — Вот чего-чего, а выяснять отношения Легце сейчас никак не хотелось. Он прекрасно провел первую половину дня в Сандунах, с друзьями-приятелями, в очередной раз провел «акт вербовки» Саши в свою команду на фирме, милейшим образом покувыркался два часа в постели с Юлей и домой-то пришел, собственно, только отоспаться.
— Перестань ерничать! Я — серьезно!
— Что серьезно? Ты же знаешь, у меня — дела. Деньги я зарабатываю.
— А мне что делать? Сиднем здесь сидеть? — Как Валя ни сдерживалась, слезы свое взяли.