- Во первых милая леди. Нужно здороваться. Улыбка не сходила с его лица, а упрямые смешинки плясали в чертовски красивых глазах. Смутное узнавание промелькнуло и тут же исчезло в голове. Нет она не знала этого незнакомца в шляпе.
- Здравствуйте. Сквозь зубы процедила она.
- Добрый вечер миледи, не правда ли чудная погодка? Его глаза уже откровенно смеялись над ней.
- Прекрасная. Буркнула девушка передернув плечами. Она открыла зонт.
- Отвечая на ваш вопрос. Я приехал из далека из Солнечного Стамбула.
- Я рада за вас. Что же привело джельтельмгена из Солнечного Стамбула в дождливый Лондон?
- Дела сударыня. Он постоянно обращался к ней по разному.
- Пожалуй мне пора до свидания лорд..?
- Моё имя Елисей. А как ваше? Опять смутная мысль проскочила и исчезла. Она даже успела поймать и осознать её. "Ваше имя" очень была знакома эта фраза.
- Аделаида Бишоп. Ответила она.
- Очень красивое имя, я могу вас называть Леда?
- Если хотите. Пожала плечами она.
- До свидания Леда.
Леда пошла домой думая о странном знакомстве. Так её называла только её бабушка герцогиня Аделина Бишоп. Она повторяла часто "Ладушка как твоё здоровье?"
Бабушка ждала её дома её отец и мать погибли будучи ещё молодыми. О них ей рассказывала только сеньора Аделина. Она возила девушку по балам и картинным галереям. Единственное что не нравилось Лиде это балы маскарады. Они будили в ней какую то тоску. Именно такая же вдруг снова возникла сейчас. Как будто она что то забыла, что то очень важное. Она цеплялась за эту мысль она все ускользала и была не досягаема. Вообще то она не должна была знакомиться с кем ни поподя на улице. К тому же называть своё не полное имя. Оно звучало так: Герцогиня Аделаида Де ля Фер Каролина Бишоп. Или просто Герцогиня Аделаида Каролина Бишоп. В таких мыслях она дошла до дома где её встретил лай Джорджа и ворчливый голос бабушки.
- Сколько раз повторять ездить надо в экипаже. Или ходить с сопровождением. Ты опять была в книжной лавке. Бабушка очень любила внучку и книги но для порядка добавляла строгости в голос.
- Не ругайтесь La Mamie.
- File odiously.
- Ну милая моя смотри что я принесла.
Девушка достала из сумки какой то роман на русском. Их бабушка очень любила. Этой любви Леда не понимала. Ей больше нравились Польские или Молдавские детективы. Она как истинная леди знала шесть языков. Английский, Немецкий Французский Польский Украинский Молдавский. Родным её языком был Английский. Но она страстно любила культуру и язык Молдавии и считала её своей второй Родиной.
- Ну хорошо ты прощена но не стоит нервировать старушку более. На самом деле "старушке" едва исполнилось 40 а выглядела она и вовсе на 30. Герцогиня была очень красива. Хоть и не было у неё такой осиной талии как у внучки пышные формы ничуть не портили женщину а придавали ей некую величественность она была похожа на одну из русских императриц.
Аделаида.
Разумеется, при первой встрече я и понятия не имела, кто он. Да и не особенно интересовалась… по крайней мере сначала. Только три недели миновало с того дня, как я похоронила дедушку. Мой кузен Питер, чудом уцелевший в битве при Ватерлоо и вышедший из боя без единой царапины, если не считать израненной и кровоточащей души, писал, что не сможет покинуть Париж, пока французы, как всегда, чрезмерно эмоциональные и живущие в постоянном накале страстей, не признают Людовика XVIII, пусть и прирожденного кретина, своим законным королем.
Но в тот момент в отличие от французов я не могла похвастаться особой чувствительностью.
Пока не увидела его.
Я прогуливала Джорджа, своего данди-динмонт-терьера, которого многие из окружающих считали уродливым, как отродье самого дьявола, прогуливала, не обращая внимания на прекрасно одетых людей, неспешно кружащих по парку в ландо, гордо восседавших на своих первоклассных лошадях или просто бродивших по аллеям, как я сама. Мы с Джорджем хранили упорное молчание: Джордж по привычке, а мне просто не хотелось разговаривать с тех пор, как умер дедушка. Джордж не издал ни звука, даже когда я подняла с земли веточку, швырнула на добрых двадцать футов вперед и велела принести: приказ, обычно повергавший его в состояние истерического восторга. Бедняга буквально стелился над землей и не знал покоя, пока челюсти не сжимались вокруг желанной добычи. Сейчас он ни разу не залаял и, хотя метнулся вперед, особого рвения не проявил.
Какой-то мужчина легко опередил Джорджа, поднял ветку, осмотрел, размахнулся и с ослепительной улыбкой бросил ее еще футов на тридцать. Подбоченившись, он стал спокойно наблюдать, как Джордж, по-прежнему молча, несется так быстро, что коротенькие лапки сливаются в одну сплошную неразличимую массу. И вместо того чтобы принести ветку своей любимой хозяйке, то есть мне, этот негодник посеменил к незнакомцу, виляя хвостом в отчетливом ритме, как стрелкой метронома, и опустил «добычу» у его обутых в сапоги ног.
— Джордж, — нарочито громко заметила я, — немедленно иди сюда. Ты, как тебе известно, — король всех собак. Шерсти более густой и шелковистой не найти во всем мире. Господь ежедневно любуется тобой с небес. Ко мне, Джордж! Я вовсе не желаю, чтобы тебя украли!
— Действительно, великолепное животное, — с нескрываемым сарказмом согласился мужчина.
Уж я-то могу отличить иронию от искреннего комплимента! Он же продолжил:
— Судьба благословила его незабываемой внешностью, но клянусь, я и не помышлял о похищении с корыстной целью получения выкупа! Правда, найдутся такие сплетники, гнусные олухи, которые посмеют утверждать, что такая огненно-горчичная шерсть вполне пригодна, чтобы напугать врага, так что ради этого стоит пойти и на кражу.