— Безусловно! И я никак не могу понять, почему местные жители отходят ко сну так рано. Ведь здесь только после наступления темноты человек может надеяться, что ему удастся подышать. Видите ли, мы в Лондоне не обедаем раньше девяти часов вечера, и для нас вполне обычно развлекаться далеко за полночь.
— Во многом то же самое и у нас в Балтиморе. — Она помолчала, а потом мягко, артистично вздохнула. — Хотя должна признаться, что развлечений у нас немного.
— Не согласитесь ли вы, прежде чем мы уедем, обойти ваше поместье, миссис Хэзэрд? — внезапно спросил губернатор Макквери, уставший от жары и безделья и желавший двинуться дальше. — Хотя мне прискорбно признаться в этом, но я уже несколько месяцев не посещал Бори. Мне хотелось бы познакомиться с теми улучшениями, которые осуществил здесь за это время ваш муж.
— Да, конечно, — согласилась Алекс, стараясь при этом отвлечь свои мысли от Джонатана, что ей, надо сказать, плохо удавалось.
Все четверо участников разговора поднялись и вышли наружу. Алекс составила пару губернатору, а Гвендолин была несказанно рада повиснуть на руке лорда Монтфорта. Теперь жара, по-видимому, перестала казаться ей таким уж бедствием.
Они неторопливым, прогулочным шагом прошли через передний двор в сторону внешних построек. Губернатор Макквери сделал несколько замечаний по поводу аккуратного и процветающего вида плантации, отвечая на которые, Алекс удалось удачно вставить несколько реплик. Наконец, после того как Гвендолин и англичанин вырвались несколько вперед, губернатор вежливо задержал ее.
— Что вас беспокоит? — спросил он. Его глаза излучали такую доброту, что она испытала искушение открыть перед ним свою душу. Но внезапно она решила сдержаться.
— Я… совсем ничего.
— Может быть, вы тоскуете по дому?
— Порой да, — призналась она. Алекс ощущала искреннее сочувствие губернатора.
«Чего же ты хочешь?» — настойчиво пытал ее сознание внутренний голос.
Она на мгновение закрыла глаза и быстро отвернулась. Почему она не обращается к губернатору с просьбой о помощи? — задумалась она. Почему не рассказывает ему свою кажущуюся неправдоподобной историю и не требует, чтобы он доказал несправедливость, совершенную по отношению к ней?
— Ваши тетя и дядя в Лондоне. Они знают о том, где вы находитесь? — продолжил губернатор. — Как их фамилия? Возможно, я смогу сообщить им о вашем браке. Я смог бы даже организовать их визит сюда.
— Я боюсь, что они не одобрят мой брак.
— Как они могут не одобрить такого человека, как ваш муж, миссис Хэзэрд? — отреагировал он на ее слова улыбкой, выражавшей удивление. — Послушайте, они, конечно, убедятся, что положение ваше значительно улучшилось, и ваш брак с американцем уже не покажется им таким отталкивающим. Я не хочу вас обидеть, но лорд Монтфорт был прав, когда утверждал, что женщина в вашем положении едва ли может рассчитывать на лучшее. — Губернатор сурово нахмурился, прежде чем настойчиво задать еще один вопрос: — Ваш дядя занят честным трудом? Если нет…
— Мой дядя — лорд Генри Кэвендиш! — Итак, Алекс совершила решающий шаг. Но вместо того чтобы почувствовать облегчение, она ощутила, как усилилась тяжесть у нее на сердце.
— Лорд Генри Кэвендиш? — повторил губернатор. Он был явно ошеломлен. Это имя было ему знакомо. — Вы говорите, что ваш дядя — пэр королевства?
— Я знаю, это звучит крайне неправдоподобно, но тем не менее это правда. — Ее горло болезненно сжалось, а внезапные слезы заволокли глаза. — Меня зовут леди Александра Синклер, а мой дядя — лорд Генри Кэвендиш.
— Как это может быть? — Лицо губернатора стало холодным и отстраненным.
— Некий человек, желая отомстить моему дяде, добился выдвижения против меня ложного обвинения и моего заключения в тюрьму. Я была осуждена и отправлена в Австралию прежде, чем смогла дождаться помощи от своей семьи или друзей.
— А ваш муж знает о вашем несчастье?
— Я ему говорила об этом, но он… я совсем не уверена, что он верит мне. — Она начала заикаться и, не удержавшись, всхлипнула и залилась слезами. Ее слова прозвучали уныло, когда она добавила: — Я, конечно, не могу осуждать его за это. Я ссыльная. Я была в тюрьме в Параматте, когда он нашел меня.
— Если ваш собственный муж не верит этому, тогда почему вы ждете, что я поверю вам? — бесстрастно возразил губернатор. Его взгляд проник в светящиеся глубины ее глаз. — С тех пор как я занял пост губернатора в этой колонии для заблудших душ, мне пришлось выслушать множество историй о невиновности и судебных ошибках. Но я должен сказать, что ваша — самая неожиданная. Создается впечатление, что Джонатан Хэзэрд стал в конце концов жертвой какого-то страшного недоразумения.
— Его нельзя осуждать за то, что произошло.
— Совершенно верно. — Лицо губернатора помрачнело, и он покачал головой. А потом, прищурившись, задал еще один вопрос: — Что же вы надеялись выиграть, сообщая мне эту информацию?
— Я надеялась, что как минимум вы сможете сообщить обо мне моему дяде. А может быть, сумеете даже устранить совершенную в отношении меня несправедливость.
— Но теперь вы жена Джонатана Хэзэрда, — Да, и я…
— Вы хотите покинуть его и вернуться в Англию?
— Я хотела, — тихо проговорила она, дрожа всем телом. — Но теперь… О Боже, помоги мне, я сама не знаю, чего я хочу.
— Я пошлю на вас запрос, — заставил вздрогнуть ее губернатор своим предложением.
Она опять взглянула в его глаза и была почти уверена, что увидела в них новую вспышку милосердия.
— Скажите Джонатану, чтобы он приехал ко мне и поговорил об этом деле.
— Он откажется сделать это, — пояснила она. — Он намерен сохранить наш брак.
— В таком случае я, миссис Хэзэрд, сказал бы, что вы на самом деле очень счастливая женщина.
Она глубоко вздохнула. Слова губернатора подняли в ней бурный вихрь чувств. Но прежде чем она собралась с ответом, воздух сотряс пронзительный крик Гвендолин. Губернатор тут же бросился вперед, чтобы выяснить, в чем дело, а Алекс поспешила за ним, чуть ли не наступая ему на пятки. Они обнаружили Гвендолин и лорда Монтфорта сразу же за конюшней. Перед ними стоял Джага, выражение лица которого было стоически неподвижным, но темные глаза буквально излучали иронию.
— Боже мой, он всех нас убьет, — голосила вдова, прячась за своего спутника.
— Не двигаться, дикарь, убийца! — отважно вскричал лорд Монтфорт, несмотря на то что он был безоружен и ничем подкрепить свой приказ не мог.
— Успокойтесь сэр, этот человек не представляет никакой опасности! — поспешила сообщить Алекс, становясь рядом с Джагой. — Джага, мне очень жаль…
— Ничего страшного, — отозвался он, переводя взгляд на губернатора, который приветствовал его вежливым поклоном.
— Я рад встретиться с вами снова, Джага.
— Вы хотите сказать… вы знакомы с этим язычником? — бессвязно пробормотала Гвендолин, в полном недоумении набросившись с вопросами на губернатора.
— Да. Джага хорошо известен капитану Хэзэрду.
— Он — друг Джонатана, — пояснила Алекс. Она с извиняющейся улыбкой поглядела на полуобнаженного аборигена.
— Может быть, вы зайдете в дом? В настоящий момент мужа нет, но…
— Я еще приду, — сказал он. Как и в прошлый раз, он беззвучно повернулся и скрылся за углом здания.
— Туземцы безвредны, миссис Уилкокс, — с явным раздражением заверил Гвендолин губернатор Макквери.
— Тем не менее этот неприятный маленький эпизод подтверждает правильность моего предложения, — высказал мнение лорд Монтфорт.
— Что же вы предлагаете? — спросил губернатор.
— Дамам, подобным миссис Уилкокс, нечего делать на этом ужасном, зараженном насекомыми колониальном аванпосту. Ей следует вернуться с нами в Сидней.
— Но мы уезжаем уже сейчас, Уильям. Я предполагаю возвратиться домой до наступления ночи.
— К черту, Лачлен! Несколько лишних минут никакого значения иметь не будут.