— Что там? Это что-то важное?
С мышц медленно спадало оцепенение, Орел потянулся к бумаге, но руки тряслись, пальцы не слушались, и Харон развернул птицу сам. И на ней было всего два слова: «встретьте меня».
— Вау, — выдохнул Харон.
Они с Орелом переглянулись и одновременно кивнули. Им не нужны были уточнения, чтобы понять, куда идти. Им не нужно было совещаться, чтобы твёрдо решить: они пойдут несмотря ни на что.
Анна сидела на земле, привалившись к деревянным балкам забора. Когда зашуршали шаги, она нехотя открыла глаза и повернулась на звук.
— Хэй, Анка! — поздоровался Орел.
— Ты как? — спросил Харон.
Анна молчала. Медленно встала, подобрала сумку и прикусила губу в нерешительности. Надо было что-то сказать, но слова не шли, горло сдавливал ком, и она просто глядела себе под ноги.
— Э-эй, ты чего? — Орел шагнул ближе. — Анка?
Она подняла глаза. Красные, мокрые и полные слёз. Смотрела на него долго, напряжённо, и Орелу стало не по себе. Он хотел было отступить, но она вдруг бросилась к нему на грудь и обняла за шею.
— Анка? — Орел растерялся. — Ты чего, плачешь?
Её тело тряслось, она шмыгала носом прямо ему в ухо.
— Харон! — взвопил Орел. — Она плачет?! Харон, что делать с плачущими женщинами?!
Но он её не оттолкнул. Наоборот, приобнял и немного неловко, постоянно путаясь в кудрявых волосах, гладил по спине. Анна прошептала: «Идиот», всхлипнула и через его плечо встретилась взглядом со смущённым Хароном. Она грустно улыбнулась ему и отпустила Орела, вытирая глаза.
— Ну что, — гнусаво спросила она, — не рады мне?
— Вот это неблагодарность! — возмутился Орел, тыча за забор. — Я ради неё реку останавливаю, чтобы перейти сюда без моста, а она такая: «Ви што, ни рады?»
Он взглянул на Харона, ища поддержки, но ни он, ни Анна не улыбнулись его кривляниям. Харон осуждающе покачал головой.
— Рады мы тебе, — буркнул Орел. — Если б не были рады, нас бы здесь не было. Что случилось?
Он поднял на неё хмурый подозрительный взгляд.
Анна сначала растерялась, не зная, что сказать. Посмотрела на брата, на замок, на сумку… И вытерла глаза ещё раз.
— Я просто… — Она покачала головой, и голос её дрогнул. — Я просто больше не могу. Всё так сложно, и страшно, и… Он сделал свой выбор, — она вздохнула, — я сделала свой. Больше я ничего не могу…
Орел обернулся к Харону и опустил глаза. Когда-то они обсуждали вероятность того, что Анна вернётся. Сбежит от своего принца, поймёт, что та жизнь не для неё, и он, Орел, будет счастлив. Он будет подкалывать её, повторять «ну я же говорил!» и получать бесконечное удовольствие от того, как она дует губы, закатывает глаза и злится на него за то, что он, такой молодец, настоящий старший брат, был прав!
Только вот она здесь. Его предсказание сбылось. А он совсем не счастлив.
— Эй! — вдруг воскликнула Анна, пытаясь придать голосу бодрость. — Вы-то чего раскисли? Я в… — Она передёрнула плечами. — В порядке. Уже завтра всё начнётся заново. Мы будем далеко, и никакой человек в чёрном нас не достанет. Мы сделаем то, чего всегда хотели.
— Ты хотела, — заметил Орел, но Харон одёрнул его:
— Мы.
Анна посмотрела на него с благодарностью.
— У меня здесь, — она потрясла сумкой, — то, что нам поможет.
Орел заинтересованно прислушался к приглушённому звяканью и, подкравшись, как охотник к дичи, заглянул в сумку. Его глаза, казалось, полезли на лоб. Раскрыв рот, он качал головой, и ни слова не вылетало из горла. Харон тоже заглянул внутрь, и его круглое лицо вытянулось.
— Окей, — наконец выдавил Орел. — Неплохо. Нас посадит твой собственный муж. Думаю, нам пора убираться отсюда.
— Именно, — кивнула Анна. — Если мы задержимся хотя бы на день, то…
Она не договорила. Сама не знала, что будет. Хотелось верить, что, когда Филипп вернётся, он всё поймёт, бросится за ней. И тогда либо он скажет ей такое желанное «да», либо она должна будет сказать ему последнее ужасно тяжёлое «нет».
Лучше им просто не видеться.
— Давайте, ребята, — глухо произнесла она. — У нас много дел. — И протянула руку.
Старый дом наполнился суетой. Орел и Харон носились туда-сюда, грохоча тяжёлыми ботинками и падающими предметами.
— Барахольщики, — бурчала Анна, безучастно сидя на ручке дивана. — Подставку ты не берёшь, Орел! — вдруг выкрикнула она.
— Раскомандовалась! — громко запротестовал Орел. — Дома и часу не пробыла, а уже бесишь, Анка! Это военный сувенир!
— Оставь её здесь, Орел!