На календаре уже наступила осень. Подходила к концу вторая неделя ожидания. Неделя бесконечная, скучная, мрачная, даже редкие проблески чистого неба за серыми тучами казались необычным, неуместным явлением. А ведь на Санарксе осень всегда начиналась летним солнцем, которое ещё не успело спохватиться и позволить прохладце вступить в свои права.
В этом году всё было иначе. Хелена холод не ощущала, но не могла не обращать внимания на то, как плотно сгущались тучи. Она гуляла по саду и размышляла, сколько ещё времени нужно осени, чтобы разразиться наконец дождями, которые небо копило, словно из жадности; и Совету — чтобы перестать над ней издеваться. Она почти ни на что не надеялась, не удивлялась отсутствию новостей, но постоянно об этом думала: даже если мысли начинались с чего-то далёкого и несвязанного, рано или поздно Хелена ловила себя на том, что считает дни.
Она смотрела в сторону мраморного парка, но не решалась туда пойти: даже перед статуей отца не хотелось показывать слабость, а она чувствовала себя слабой, беспомощной. Если бы он был рядом, он бы такого не допустил. Ей бы не пришлось ждать в этом страшном подвешенном состоянии, нервы не выжигали бы эмоции, и она была бы уверена, что всё пойдёт так, как хочется ей. Так, как завещал он.
Но надежда таяла. Хелена переставала ждать.
А потому, когда её прогулку прервал посыльный-телепортёр, просящий сейчас же пройти к сэру Рейверну, она сначала не поняла — а потом вздрогнула и вцепилась за предложенную руку. Телепортёр перенёс Хелену к дверям кабинета, сам постучал, открыл дверь и представил её.
Сэр Рейверн кивнул в знак приветствия. Он сразу отметил её взволнованный взгляд, приоткрытый рот и учащённое дыхание, будто она бежала, а не переместилась; Хелена крутила кольца, прикусывала губы и никак не пыталась скрыть тревогу. Ничего не говоря, он протянул ей сложенный конвертом белоснежный лист с тиснением по краям и едва заметным гербом Совета, который тускло переливался, пока Хелена разворачивала бумагу.
Сэр Рейверн смотрел на неё хмуро и напряжённо. Конвертов было два. Свой он уже прочёл.
Бумагу венчала украшенная вензелями переламутрово-золотистая надпись «Постановление Верховного Совета Магии». Хелена читала текст под ней — обычные чёрные чернила, строгие разборчивые буквы, — и глаза её становились больше и больше. Когда она подняла взгляд, сэр Рейверн едва удержался от того, чтобы не вздрогнуть: такой он был пронизывающий, полный холодной ярости и ненависти.
— Поздравляю вас, — слова её сочились ядом.
— Вы знаете, что в этом нет моей вины, миледи.
— Разумеется.
Она отбросила письмо, мотнула головой и ушла, хлопнув дверью так, что дрогнули книжный шкаф, канделябр и висящая на стене картина. Сэр Рейверн прижал пальцы к переносице, медленно проводя от неё ко лбу и обратно. У него болела голова, и что-то подсказывало, что болеть она будет ещё очень долго.
Воздух колыхнулся, и, нехотя открыв глаза, сэр Рейверн посмотрел на Одина. Тот поднял упавший на пол лист и усмехнулся.
— Вам смешно? — поинтересовался Рейверн.
— Да. Я нахожу это забавным.
— А мне показалось, что меня убьют.
— Вряд ли это сделает леди Арт.
— Уж не знаю, какая смерть была бы милосерднее.
— Вряд ли от её рук, — Один снова хохотнул. — Радуйтесь, что она этого не сделает. Значит, — тут же посерьёзнел он, — теперь вы регент, а ей придётся выйти замуж, чтобы получить трон?
Сэр Рейверн кивнул.
— Вас это интересует?
— Не так, как вам бы хотелось, Рейверн.
— Тогда я боюсь представить, за кого она выскочит назло мне.
— Посмотрим.
И Один исчез.
Долго просидеть в одиночестве Хелене не удалось: Один материализовался в комнате, и пришлось быстро стереть слёзы. Она забралась глубже на кушетку, подбирая под себя ноги, сжалась и отвернулась.
— Я всё равно знаю, что ты плачешь.
— Тогда уйди и не мешай мне! — Она всхлипнула и снова мазнула ладонью по щеке.
— Думаешь, они стоят твоих слёз?
Один подошёл ближе и опустился на корточки.
— Нет. Но у меня есть чувства, и по ним только что прошлись. Мне плохо. И обидно. И… Я не хочу плясать под их дудку, — заявила она совсем тихо, скрипящим, срывающимся голосом. — Я не буду этого делать!
— Даже мне приходится, Хели. Повернись ко мне.
Она мотнула головой. Один вздохнул и с почти незаметной улыбкой в уголках губ потянулся к её лицу.
— Не трогай меня, — просипела Хелена, но в этот раз он не послушался. Дотронулся до её щеки, проводя горячим шершавым пальцем вверх по мокрой дорожке, и поддел скатывающуюся слезинку.