— Дело в том, что Гардиан Арт оставил эту бумагу, — Спаркс ещё раз указал на страницу. — Его волеизъявление по поводу престолонаследия, и по нему престол переходит не Эйверин Арт, и, соответственно, коронация ей не нужна. Её величество сейчас исполняет роль регента. И, очевидно, довольна таким положением вещей.
Элиад недоверчиво нахмурился. Из бумаги он понять почти ничего не мог: Санаркс сохранил раздражающую привычку писать государственные документы на своём языке. Однако слово «регент» наталкивало на некоторые подозрения, и любые из них Элиаду не нравились.
— И с кем конкретно мне теперь придётся иметь дело?
— Это интересный вопрос, ваше величество! — Элиад Керрелл бросил уничтожающий взгляд на Спаркса, и тот, сдержанно кашлянув, перестал веселиться. — Представителем Санаркса всё равно остаётся Эйверин Арт, как королева, вдова его величества. Но мадам Арт не политик, едва ли она что-то на самом деле решает, но за её спиной стоит Элжерн Рейверн, советник его величества Гардиана Арта, и мадам Арт будет передавать его слова за неимением собственных. Вы знаете, что он от своего не отступит и сделает так, что она не отступит тоже.
— Правая рука Арта будет продолжать его дело. Это ожидаемый исход. — Элиад дотронулся до подбородка и снова посмотрел на советника. — Но вы не сказали самого главного, Натаниэль. Почему Эйверин Арт — регент? Кому он передал престол?
Он сжал зубы. Спаркс выдержал паузу.
— По завещанию престол переходит прямиком наследнице его величества, к мисс Хелене Арт.
— Девочке? — недоверчиво произнёс Элиад Керрелл.
— Именно.
— Гардиан Арт оставил право прямого наследования за дочерью, — ещё раз повторил он, откидываясь в кресле. Это не укладывалось в голове. От Гардиана Арта он ожидал чего угодно, вплоть до невесть откуда взявшихся бастардов или «престол займёт только достойный», но решение передать власть даже не жене (хотя это тоже был бы довольно спорный ход), а дочери…
— Сколько ей лет? — Элиад поднял взгляд на Спаркса.
— Шестнадцать, ваше величество.
Он помрачнел сильнее: стоит ей выйти замуж, как дело придётся иметь уже не с Элжерном Рейверном и говорящей его словами Эйверин Арт. Советника Гардиана Арта Элиад хотя бы знал, мог предположить, как тот будет себя вести, как далеко сможет зайти. Что могла сделать малолетняя девчонка, получив неограниченную власть?
— Оставил. Трон. Дочери…
Облечённая в слова мысль не становилась более осознанной. Что-то не складывалось, сколько бы раз он ни повторял её.
— Наверно, болезнь свела его с ума!
Спаркс пожал плечами.
— Девушка Арт полностью поддерживает взгляды своего отца, ваше величество. К тому же Элжерн Рейверн наверняка отлично подготовит её. С его влиянием и характером отца она может стать неожиданно сильным игроком.
Элиад Керрелл покачал головой.
— Арты… И за что мне такое? Сколько потенциальных проблем она может создать сейчас?
Спаркс замялся.
— Полагаю, пока что нисколько. Понимаете, — поспешил объясниться он, поймав удивлённый взгляд Элиада, — насколько мне известно, мисс Арт никто не сообщал о решении её отца. Как и многие, она уверена, что правитель — её мать. И у мадам Арт нет намерений разрушать это представление. Более того, достоверный источник сообщил, что мадам Арт также не намерена позволять ей выходить замуж в ближайшее время.
— В таком случае, — Элиад быстро ударил пальцами по столу, — пока сосредоточимся на имеющихся проблемах с мадам Арт и её советником. По поводу мисс Арт… держите меня в курсе.
— Разумеется, ваше величество.
Хелена с балкона смотрела, как всполохи салютов взлетают и рассыпаются по небу голубоватыми искрами. Совсем как звёзды. Сами звёзды были не видны: их заслоняла одна единственная, горевшая так ярко, что небо белело, как на рассвете.
Но до рассвета было ещё далеко: стрелки часов только приближались к часу ночи. Где-то в другом крыле всё ещё весело переговаривались, сидя в полутёмном салоне после шумного бала, гости королевы. В бальном зале гасили последние световые шары. Замок готовился отдыхать, а город, расположившийся прямо под королевским холмом, ещё жил и веселился под грохот салютов и мелодии старых песен. Его было едва видно за парками. Крошечными огнями пробивался свет окон и ярмарок сквозь сплетение чернеющих ветвей, но Хелена упрямо рассматривала их мерцание, то, как гирлянды и фонари меняют цвета, смотрела на фейерверки, потому что стоило дать себе послабление — и взгляд обязательно скользнул бы на мраморный парк. Тот белел ещё ярче, укрытый тонким слоем снега, но, в отличие ото всего остального мира, казался мрачным, потусторонним. И всё равно сложно было о нём не думать…