— Ты не знал?
— Нет. Но подозревал. На ком?
— Арт…
— Арт. — Элиад ухмыльнулся. — Интересно. Откуда ты знаешь?
— Она сказала. Заявила, что они помолвятся сегодня вечером.
— Хорошо…
Филипп, опешивший, воззрился на отца.
— И ты позволишь ему это?
— Разумеется.
— За твоей спиной… Я не женился за твоей спиной!
Кривая улыбка мелькнула на губах Элиада, а потом он отвернулся и одним махом надел китель.
— Ты много не знаешь, Филипп. Мы с Эдвардом разговаривали по поводу леди Арт. Видимо, не зря.
Филипп нахмурился, пытаясь понять, что отец имеет в виду — и тут же об этом пожалел.
— Так это твой план… — прошептал он, глядя в пол, и не в силах больше открыть рот. Они оба — и эта невыносимая девица, и родной отец — разыгрывали Эдварда, как разменную монету.
Филипп тряхнул головой, бросил тихое «понятно» и вышел. Ему нужно было к брату, рассказать ему всё, отговорить. Если после разговора с Арт он сомневался, то сейчас — ни капли.
Постучав и получив дозволение, Филипп вошёл. Эдвард красовался у зеркала, ему завязывали манишку, подкалывали её золотым зажимом, а он придирчиво себя разглядывал.
— Привет, Фил. — Эдвард тоже смотрел через зеркало, и в свете утреннего солнца в кремовой сорочке был очень похож на отца.
Филипп медленно прошёл в комнату и остановился недалеко от брата, левее зеркала, чтобы смотреть не в отражение.
— Значит… — тихо сказал Филипп, — всё серьёзно?
— Ты о чём? — Эдвард покосился на него, не в состоянии повернуться: для такого важного дня ему прилаживали ярко-алый камзол с золотыми плетёными ремешками, пуговицами с тиснёнными рисунками.
— Про Арт.
Эдвард заметно смутился, но с улыбкой закивал.
— Вообще это должно было быть секретом до вечера, но знаешь, — затараторил он, — я рад, что ты спросил. Я никому не сказал, а это ужасно сложно! Я ведь не ожидал совсем. То есть, хотел, и думал постоянно, и мучился. Но когда она согласилась… не поверил. И сегодня не верил, пока мы не поговорили. Это как сон, знаешь? Только сон взял — и сбылся. Это как… Как меч! Я тогда тоже не верил, а потом!..
Эдвард задохнулся от чувств и замолчал, а глаза его горели ребячьим восторгом и гордостью. Совсем как шесть лет назад, когда из династийного саркофага он достал Огненный меч. Филипп недолго изучал лицо Эдварда, а потом, сжав спинку стула, посмотрел в пол. Брат сиял, как начищенные пуговицы на его же манжетах. И у Филиппа пересохло в горле.
Он должен был…
Ещё один короткий взгляд.
— Но ведь… — Эдвард заинтересованно моргнул. Филипп ещё сильнее сжал стул — «Должен!» — и разжал пальцы. — Не важно. Если ты уверен… — Эдвард закивал. — Тогда… счастья тебе, братец?
Звучало, скорее, как вопрос, очень неуверенно, но Эдвард не заметил. Улыбка его стала ещё шире. А Филипп разочарованно выдохнул. Он мог бы сказать про план, про отца, науськивающего на то, что ему выгодно, про Арт и её вечное притворство. Мог бы… но не стал. Пусть радуется. Филипп получил свой момент счастья, такой хрупкий и недолговечный, и Эдвард заслуживал свой. Даже если Филипп не был согласен, даже если всё случилось из-за грамотной стратегии, Эдвард светился от счастья, и кем был Филипп, чтобы его этого лишать?
Когда в дверь постучали, по телу прокатилась неконтролируемая дрожь. Прокатилась холодной волной, смыла торжествующую, самодовольную улыбку, которую подпитывал каждый взгляд на платье: насыщенно-синее под цвет флагов Санаркса, с редкими аккуратным серебряными оборками. На нём сияли драгоценными камнями тяжёлые броши, вилась голубая монаршая лента — ещё не длинная, официальная, но уже говорящая всем о том, кто она. Она — королева. Даже если корона ещё не на ней.
В таких платьях позировали для картин. Хелена выбрала его для помолвки. Если бы приличия позволяли, она бы надела его ещё раз — после коронации, — просто чтобы убедиться, что оно идеально смотрится с династийным сапфиром.
Стук повторился. Хелена уставилась на дверь, кусая губы. Ей казалось, что это Один, и он был последним, кого она хотела видеть. В жизни. Но после неуверенного «войдите» на пороге появился сэр Рейверн. Хелена выдохнула.
Действительно. Один никогда не стучал.
Сэр Рейверн, по обыкновению, держался сдержанно и спокойно.
— Всё улажено так, как вы того хотели, миледи, — сказал он и глянул на платье. Его привели из Ренджерелла срочным заказом, а сам Рейверн до этого момента, по велению принцессы, храня имя избранника в секрете, договаривался о том, чтобы уместить помолвку между речью короля и началом бала.